Творить, как Вермеер

— Вам, молодой человек, не стоит и тянуться к искусству старых мастеров! Куда вам до них! Куда до гения великого Вермеера! Таким, как вы, — «пачкунам», — место в детском саду! Прочь, прочь от холста! Для вас нет места в великом искусстве живописи!

Хансу на мгновение показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Или же набросится на этого престарелого ворчуна и задушит — не спеша, с удовольствием… Ведь этот почтенный доктор Абрахам Бредиус так неспешно, с наслаждением издевался над молодым непризнанным художником, который, похоже, стремился соперничать с великими мастерами прошлого! Старого ханжу это необыкновенно возмущало, и он всеми силами пытался потопить «молодое дарование» и умерить его прыть. При этом он искренне считал, что желает молодому художнику добра.

Сам Ханс ван Меегерен так вовсе не считал, но что он мог сделать? Престарелый искусствовед, которому было уже под восемьдесят, директор «Маурицхейса» — одного из самых солидных музеев Голландии, мнение и авторитет которого были непререкаемыми, без малейшего сомнения погубил его как художника, обвинив в творческой несамостоятельности. Еще и объявив всему свету, что его полотна ничего не стоят, не стесняясь в выражениях и не скупясь на издевки над молодым честолюбивым живописцем.

А Хансу ван Меегерену хотелось в эти минуты покончить с собой.

К прекрасному искусству живописи Ханс стремился с самого детства. Несмотря на недовольство и ругань своего практичного отца, который был истинным тираном и в клочья рвал рисунки своего «непутёвого сына», мальчик рисовал все больше и больше. Отец хотел, чтобы Ханс стал инженером или архитектором, а этот глупец всё время пропадал в мастерской своего учителя живописи! Наконец, отец, казалось, победил, и компромисс был найден: юный Ханс отправляется в Делфт, изучать архитектуру. И уже там все-таки становится известен как художник. Признание мастерства пришло вместе с картиной «Собор Святого Лаврентия», а рисунок «Олененок» до сих пор воспроизводится во многих учебниках по рисунку. Архитектура тоже не осталась в стороне: зданием клуба любителей гребли, спроектированное Меегереном, можно любоваться и в наши дни, это ценный памятник культуры. Ах, талантливому и честолюбивому юноше, не переносившему никакой критики, казалось, что слава и блистательное будущее уже так близко!

Однако всё пошло как-то не так. Вначале всё было неплохо — пришла известность, картины продавались, появились ученики. Но художника подвёл слишком строптивый характер и… тяга к классическим ценностям в искусстве.

Меегерен, обожавший великих мастеров прошлого, не смог смириться с живописью нового времени. Он так и не принял живопись таких художников, как Пикассо, нападал на своих современников, писавших в схожей манере, писал о них критические статьи, а в публичных местах доходило чуть ли не до драк. Та же война велась и с критиками, воспевающими новые веяния и формирующими «новых звезд», открывая таланты нового времени. Но в этой битве победителей не бывает: странного одиночку попросту растоптали.

Мстительные искусствоведы объявили своего «врага» реакционером и бездарью: ни на грош своего видения и стиля, этот Меегерен только и способен на подражания старым мастерам. А злейшим врагом Ханса-ретрограда стал именно Абрахам Бредиус, который считал кощунством стремление Меегерена сравняться в мастерстве с Рембрандтом и ван Дейком.

Художник был сломлен. Его репутация была уничтожена. Он пытался заглушить переживания от крушения своих надежд в алкоголе, наркотиках да кутежах с любовницами-актрисами. Но порой месть не только разрушает, но и дисциплинирует: идея, пришедшая в буйную голову Меегерена, полностью его отрезвила.

Его замысел был безумным, и продиктован отчаянием непризнанности. Раз собственное творчество навеки опорочено, то почему бы мастеру не создать «неизвестный шедевр» знаменитого творца прошлого, к примеру, Вермеера? Изо всех старых мастеров новому непризнанному гению идеально подходил именно Ян Вермеер: смутная биография, масса пробелов, включая раннее творчество. Почему бы их не «восполнить»? Заодно подбросить дровишек в топку загадок Вермеера: почему художник нарисовал всего пару религиозных сюжетов?

Тут Ханс вздохнул и задумался. Идея была замечательной, а вот её осуществление — почти невозможным! Но тем заманчивее вызов: Вермеер недаром был признан великим мастером. Его картины, хоть и на приземленные, бытовые сюжеты (женщина, наливающая молоко из кувшина, девушка, кокетничающая с франтом в большой шляпе) несли такую проникновенность, свет, тепло и нежность, так неподражаема была палитра цветов, что написать картину, неотличимую от Вермеера, было бы подлинным триумфом для художника. Кто может сравниться с гениальным живописцем великого прошлого? И Меегерен не смог устоять перед этим дьявольским искушением.

Что ж, приступим. Имеется задача: подделать картину трёхсотлетней давности. Трудностей — масса! В XVII веке не было синтетических красителей, а добыть минералы для изготовления красок — хоть гномов из сказок проси… Еще и указывай им об оттенках: на картине должна быть та же палитра цветов, что и на картинах Вермеера, а ведь подделать такой «эксклюзив» практически невозможно. Писать нужно на картине-основе той же эпохи, причём не отреставрированной и в оригинальном подрамнике. Изображение нужно удалить, причём так, чтобы не повредить и без того ветхий холст. А уже готовое полотно нужно «состарить» — просушить до образования «лунного ландшафта» кракелюров — тонких трещинок с пылью веков. И это только технические детали, а ведь картину ещё нужно написать так, чтобы никто не отличил её от подлинного Вермеера!

И всё же Меегерен взялся за дело. Четыре каторжных года он словно одержимый бился над осуществлением своей идеи, никого не допуская в свою мастерскую. Даже натурщиков — это ведь потенциальные шпионы! Эксперименты с красками все же привели к разгадке секретов старых мастеров. К примеру, чёрную художник добывал из угля, который получал при сжигании молодых виноградных побегов. За двенадцать тысяч гульденов (огромные деньги тогда!) он купил небольшой пакетик лазури поразительной чистоты — точно такого же оттенка, который можно увидеть на картинах великих мастеров прошлого. А чего стоило найти кисти из настоящей шерсти барсука — именно такими писали художники в прошлом!

Так, пора заняться «растрескиванием» старо-нового шедевра: по своим чертежам Меегерен соорудил в подвале электропечь, бережно «запекая» в ней картину до появления вожделенных зигзагов. После того, как картина была написана, Ханс покрыл её тонким слоем китайской туши, а затем опять — лаком. Так появилась «пыль веков». Досадно было видеть, как на покрытой лаком картине меркнут чудесные чистые краски, но что поделать — должна была появиться патина старины! В итоге в 1937 году, через семь месяцев каторжной работы, новый шедевр Вермеера «Христос в Эммаусе» был готов и ждал восторгов сторонников теории о «солнечной» живописи Вермеера из-за его якобы визита в Италию и лицезрения картин Рафаэля"!

Меегерен хотел отомстить как следует, поэтому оценку своего шедевра он доверил именно и только Бредиусу. И этот хитрый лис попался! 83-летнему старику так жгуче хотелось прослыть первооткрывателем нового Вермеера, что он забыл о логике, запросах, дополнительных исследованиях, следуя лишь техническим канонам. Впрочем, искусствовед всё исследовал весьма тщательно — от манеры письма до гвоздей на картине. Но и Меегерен всё сумел учесть! А так как рентгеновский анализ тогда ещё не применяли, то искусствовед поддался голым фактам и признал «Христа в Эммаусе» подлинником Вермеера! Да ещё и на религиозную тему, а до этого ведь считалось, что у Вермеера практически не было религиозных картин… Успех был ошеломляющий, картину признали одной из лучших, голландцы гордились, что у них оказалась бесценное произведение, а Меегерен получил за неё свои первые миллионы. Художник в нём был отомщён!

С тех пор у Меегерена, который до этого не мог свести с концы с концами и прозябал в глубокой бедности, началась новая, яркая и богатая жизнь. Благодаря тому, что он имел прямое отношение к восстановлению культурных фондов страны, художник восстановил свою репутацию и начал пользоваться почётом и уважением. Еще и работа над другими фальшивками шла по накатанной — все технологии и легенды изобретения «шедевров» были уже испробованы на доверчивых искусствоведах. И полученные Меегереном баснословные деньги позволили ему начать свой бизнес. Он приобрёл не только собственное жильё — целый дворец, обставленный с королевской роскошью, но и начал скупать дома и отели, формируя собственный бизнес по недвижимости. Его самолюбие было, наконец, удовлетворено.

Он так и не смог остановиться, хотя и понимал, что с каждой новой фальшивкой растёт и вероятность разоблачения. Был не только Вермеер, но и подделки под Петера де Хоха, Терборха. Однако именно Вермеер, с которого началась его слава и богатство, стал причиной его гибели…

Той самой роковой картиной стало полотно «Христос и грешница», созданное в 1941—1942 годах. Меегерен, пытаясь подстраховаться, убеждал перекупщика, чтобы он ни в коем случае не перепродавал картину немцам. Ведь сотрудничество с фашистами было очень серьёзным преступлением, и художник понимал, что каждый такой случай после войны будет расследоваться. Но в фальшивом мире победила жадность, и этот «Вермеер» отправился в тайники Геринга. А в конце мая 1945 г. сотрудники голландской службы госбезопасности, расследуя происхождение обнаруженной у фашистов бесценной картины, вышли на Меегерена. Визитеры нанесли формальный визит, попросив его разъяснить, где и как была добыта проданная картина. Но как раз этого художник сказать и не смог.

29 мая 1945 года Ханс ван Меегерен был арестован по обвинению в сотрудничестве с фашистами, и за это преступление предусматривалась смертная казнь… И Меегерен не выдержал. Через полтора месяца следствия прозвучало его сенсационное заявление: «Все проданные им картины Вермеера написаны им самим. И именно его, Меегерена, картины висят на почётных местах в самых знаменитых музеях страны».

Шок был таким, что начала складываться легенда, будто Меегерен и вообще автор всех известных картин Вермеера! А Меегерен, которому, чтобы избежать смерти, нужно было во что бы то ни стало доказать правдивость своего признания, предложил написать фальшивый «шедевр» на глазах у судей. Так была создана последняя картина под Вермеера «Молодой Христос, проповедующий в храме». И не успел художник положить последний мазок, как стало ясно — Меегерен сказал правду.

На последнем заседании суда Меегерену на миг показалось, что его мечта о славе полностью сбылась. Зал суда напоминал персональную выставку, о которой он так мечтал всю свою жизнь. На стенах висели его картины, а его самого встречал восхищённый гул зрителей. Ещё бы — дело принимало совершенно иной оборот. Теперь Меегерен выглядел чуть ли не национальным героем, который обманул врага, продавая ему фальшивые картины и покупая на эти деньги подлинные полотна знаменитых мастеров прошлого.

Приговор суда был очень мягок, Меегерену дали всего год. Возможно, и этот год он бы не отбывал в заключении, так как было подано ходатайство о помиловании. И почивать бы знаменитому фальсификатору на лаврах триумфатора, но тут вмешался неотвратимый рок.

Истощённый алкоголем и наркотиками организм Меегерена не выдержал потрясений и через месяц заключения, в 58 лет (30 декабря 1947 г.) он умер — не выдержало сердце.

Так, под гул оваций, закончилась жизнь самого знаменитого фальсификатора XX века, который своими фальшивками доставлял людям не меньшее эстетическое наслаждение, чем подлинный Вермеер. Самая знаменитая картина Меегерена «Христос в Эммаусе» до сих пор пребывает в музее Бойманса, в одном зале с Пикассо. Остальные подделки также не были уничтожены, и время от времени экспонируются на выставках, став достоянием истории. А те, кто верит в реинкарнацию души, до сих пор убеждены, что в теле непризнанного художника XX века получила второй шанс на жизнь и творчество душа великого Вермеера.