— Антон, расскажите нам, пожалуйста, о предстоящем издании Бабеля.
— Это уже не первое издание Исаака Бабеля с моими иллюстрациями. Но впервые «Одесские рассказы» и «Конармия» выходят под одной обложкой. Книгу выпускает издательская группа «Азбука-Аттикус». Специально для этого издания я сканировал и готовил заново все иллюстрации, также нарисовал новую обложку.
— Вообще, с изданием различных иллюстрированных книг связаны различные подходы. Так, свои «детские» проекты я готовлю полностью самостоятельно, не слишком беспокоясь об их реализации: их довольно охотно поддерживают издательства. Но со «взрослой» литературой все сложнее: во многих странах в принципе не издают иллюстрированные книги для взрослых, особенно если речь о цветной иллюстрации и хорошей бумаге. На русском языке таких изданий больше, но, тем не менее, их издать сложнее, чем детскую книгу. Именно поэтому мне хотелось заручиться согласием издателя заниматься такой работой. Этим издательством стала «Азбука».
…Работа затянулась. И даже когда была готова, легла на некоторое время без движения в ожидании места в издательском плане. Некоторые из иллюстраций стали основой оформления обложек отдельных изданий Бабеля, но полностью удалось их издать только в 2014−15 годах. Своеобразным толчком к изданию этих книг стала успешная выставочная судьба иллюстраций. Кроме их участия в сборных выставках, прошли и две персональные мои выставки, полностью посвященных Бабелевскому циклу. Одна — в моем родном Витебске, вторая — в Петербурге, в Академии художеств, где я когда-то учился. Кроме того, за эти работы я стал лауреатом Всероссийского конкурса книжной иллюстрации «Образ книги» в номинации «Лучшие иллюстрации к произведениям художественной литературы» на Московской международной книжной ярмарке 2014-го года.
— Да. Мне кажется, что я хорошо знаю места, где происходят сюжеты двух этих книг, да и сам мир кажется мне близким и знакомым. Это была важная причина для обращения к Бабелю. В Одессу я попал еще ребенком и влюбился в неё. Надо сказать, что Бабеля я к этому времени прочел, и город был окутан для меня той дымкой романтики и колорита, что исходит от «Одесских рассказов». Кроме того, Одесса и выходцы из этого города так ярко смогли себя описать не только в литературе, но и в кино и, скажем, в песнях, что я точно помню, что даже мальчиком заранее знал все главные городские названия и достопримечательности — еще до того, как увидел их вживую. Дерибасовская, Оперный театр, «Привоз», Потемкинская лестница — весь этот городской колорит жил во мне заранее. Так что я, скорее, узнавал, дополняя действительность новыми чертами.
— …Еще до поездки я где-то услышал и хорошо запомнил, что правильно говорить «ОдЕсса», а не так как говорили в большей части Союза — «ОдЭсса». Бывал в Одессе несколько раз. Хорошо помню последнее место, где мы жили, когда мне было пятнадцать. Это был частный дом на Большом Фонтане, недалеко от линии трамвая. Хозяйка была чистейшей воды персонажем бабелевской прозы — яркая, крикливая, веселая, с особенным выговором и юмором.
Помню, что вышел как-то в соседний парк — и из частного дома с палисадником появился Михаил Жванецкий, в то время уже хорошо известный. Он выходил из калитки, придерживая за локоть красивую даму, я стоял на дорожке, от удивления раскрыв рот, и мне показалось, что глянул он на меня с некоторым раздражением, как на ненужного свидетеля частной жизни очень популярного человека.
— Бабеля я хотел иллюстрировать еще студентом — люблю его и давно читаю. Да и сам литературный материал — подарок для художника! А лет пять назад показалось, что созрел для такой работы, к тому же тексты Бабеля удивительно точно подходили к тому, что мне хотелось попробовать в графике. На волне этого желания я сделал несколько пробных работ и стал искать издателя, готового поддержать проект. С некоторых пор, мне кажется, именно такой немного необычный способ работы с книгой точнее и естественнее для художника.
— Фентези — дело былое и старое. После Академии я выполнял заказы издательств: с одной стороны, нужно было зарабатывать деньги на себя и только что появившуюся семью, с другой стороны, у молодости так много азарта, что я хватался за любую работу с удовольствием. Все для меня было новым: издательские дела, разговоры с редакторами, дизайнерами… Мне нравилось получать толстые пачки текстов, испещренных редакторскими пометками, нравилось быть первопроходцем, читая только что переведенный или написанный текст… Ведь в Академии нас вроде как теории учили, но практики подобного рода не было. Даже компьютера нам не показывали!
— Кто-то из великих фантастов на вопрос, что такое научнаz фантастика, ответил: «Это книги, которые стоят в магазине на полках с надписью „Научная фантастика“». Четкое определение подразумевает и следование каким-то канонам?
— Есть своего мода и традиции, которые даже не всегда зависят от вкусов конкретного издательства. Есть сплоченный круг любителей фантастики и фентези — это и сами писатели, и критики, художники задающие моду, фан-движение и прочее. Из знакомых мне литературных сообществ, пожалуй, это наиболее общающееся и солидарное сообщество. Во многом они определяют вкусы и стиль. Кстати, я чуть ли ни до сих пор считаюсь у них «своим».
Иллюстрация А. Ломаева к трилогии Дж. Р. Р. Толкиена «Властелин колец»
— Конечно. Это довольно приятная часть работы. Можно выдумывать, рамок почти нет. Можно тащить в рисунки не только любые свои фантазии, но и друзей, знакомых, родственников. Кстати, и теперь я часто прибегаю к этому приему. Почти всегда нахожу место в книгах для камео или своей семьи.
— «Волкодав» — первая моя большая работа для издательства, за которую я взялся, еще будучи студентом. Это даже были не иллюстрации в традиционном смысле, а серия комиксов. Я прилично рисовал по меркам Академии, но это было рисование, нацеленное на значительное время и статичность фигур. И я немедленно «обломался»! Выяснилось, что в этом жанре надо рисовать быстро, точно, эмоционально и попутно соблюдать все детали, важные для сюжета. Ох, и трудно же мне было! Меня тыкали носом в слишком короткие мечи, нарисованные с ошибками детали… Я был почти в отчаянии, мне казалось, что это какая-то сухая и ненужная чепуха. Но все же я взял себя в руки и с трудом стал-таки хорош в этом жанре. За мной семь книг комиксов.
Этот период оказался в итоге очень важным и плодотворным. Можно сказать, что я вкусил и смирения, и мастерства, которого не давали в Академии. Точнее, это были совершенно иного характера опыт и мастерство. Они раскрепощали руку и фантазию, попутно придавая работе налет цинизма, в микродозах полезный для профессионального рисовальщика. В микро!
— Как к вещи естественной. За время работы внутри издательства я могу понять многое из мотиваций. В данном случае это верный маркетинговый ход. Кино поддерживает книгу, книга — кино.
— Есть. Рисуя для детей, я выстраиваю диалог — своего рода разговор с ребенком посредством рисования. Я рассказываю ему историю, дополняю автора своими сюжетами, увлекаю и развлекаю, загадываю загадки и создаю образы. Важно быть и понятным, и услышанным. Так что стиль рисования может сильно меняться, подчиняясь необходимости диалога, еще и с учетом возраста и способа мышления ребенка.
— Скорее, нет. Ведь я берусь за дело, надеясь создать нечто свое: передо мной не стоит задача оригинальничать, но есть цель высказаться собственным голосом. При подготовке к работе я «обрастаю» материалом другого рода: костюмы, географические приметы, детали быта…
— О! Это как раз хорошие примеры моего удовольствия в работе над книгами внутри издательства. И того, и другого автора люблю. Они и впрямь довольно разные. Если Игорь Ефимов в начале работы мне представлялся уже маститым писателем, к которому нужно подойти со всем уважением, внимательно его прочитать, а после взвешенно высказаться иллюстрацией на тему прочитанного, то с Ивановым несколько другая история.
«Золото бунта» мне попало в руки измочаленной рукописью с уймой редакторских пометок. Его только начинали широко печатать — Алексей Иванов не был широко известен, но «Азбука» поверила в него и сразу хотела вкладываться в книги Иванова и материально, и творчески. Придумывалось совершенно новое оформление. Пригласили меня для работы в тандеме с дизайнерам. Так родилась эта «азбучная» серия, которая прославила его и заставила многих прочитать его книги.
И. Ефимов. «Седьмая жена»
— Я начинал работать над новым сериалом «Шерлок Холмс». Кое-что сделал, а потом проект «повис». Позже на сериале сменилась команда, и я уже не работал для них. Так что, хотя и сериал сняли пару лет назад, но это не совсем то, что задумывалось изначально. Но у моих «кинодел» все же было продолжение: в прошлом году я полгода работал на одном кинопроекте для Первого канала. Не могу раскрывать детали, но скажу, что это история о Второй мировой войне, и действие происходит в моей родной Беларуси. Фильм снимается по мотивам одного известного советского романа о войне. Для этого фильма я сделал около 60 концептов. Фильм еще в работе. Режиссер отличный — Олег Погодин. Автор «Дома», «Крика совы» и многого другого.
— Можно и так сказать. Хотя все сложнее. Вначале я стараюсь себе представить готовую книгу. Думаю о ней, пытаюсь понять — есть ли для нее место в мире. Нужна ли она, какой она должна быть. Конечно, хочется получить удовольствие как художнику от работы над книгой, но жизнь самой книги начнется лишь тогда, когда моя работа будет завершена. Так что я работаю над теми книгами, для которых, как мне кажется, есть место на полке.
— Я читаю Гофмана и о Гофмане, поскольку рисую «Щелкунчика» — почти год работаю над этой сказкой. В декабре завершаю марафон — книга сложно далась, я еще студентом подступался… Сделал несколько работ и оставил, тогда было не по силам. А вот сейчас «дозрел» — кажется, получилось. По крайней мере, так говорит издатель, который увидел почти готовый материал… Еще прямо сейчас я для себя читаю «Легкие миры» Татьяна Толстой, ну и рассказы Пелевина.
— Антон, над чем вы бы хотели поработать как иллюстратор?
— Сразу после «Щелкунчика» берусь за «Дюймовочку». Макет и эскизы готовы, я рисовал их в отпуске у моря. Ну, а дальше — посмотрим. Идей полно, но что станет работой — пока не ясно.