В новом издании книги произведений Исаака Бабеля мы увидим наших любимых героев глазами художника-иллюстратора Антона Ломаева. Многие обожают детские книжки с его иллюстрациями, кто-то знает мастера по оформлению фентези «Волкодав» Марии Семеновой. Беседуем с художником о Бабеле и жизни в Одессе, об отношении к фантастике и о том, кому Константин Хабенский обязан одной из самых звездных ролей.
- Я хорошо знаю места, где происходят сюжеты двух этих книг, да и сам мир кажется мне близким и знакомым. Это была важная причина для обращения к Бабелю
Справка Артхива. Антон Ломаев родился в 1971 году в Витебске, окончил Санкт-Петербургский Государственный академический институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. С 1994 года специализировался в мастерской книжной графики под руководством А. А. Пахомова.
— Антон, расскажите нам, пожалуйста, о предстоящем издании Бабеля.
— Это уже не первое издание Исаака Бабеля с моими иллюстрациями. Но впервые «Одесские рассказы» и «Конармия» выходят под одной обложкой. Книгу выпускает издательская группа «Азбука-Аттикус». Специально для этого издания я сканировал и готовил заново все иллюстрации, также нарисовал новую обложку.
— Как вы работали над иллюстрациями — были какие-то пожелания издателя или же вы задумали проект в определенном ключе и следовали своей идее?
— Вообще, с изданием различных иллюстрированных книг связаны различные подходы. Так, свои «детские» проекты я готовлю полностью самостоятельно, не слишком беспокоясь об их реализации: их довольно охотно поддерживают издательства. Но со «взрослой» литературой все сложнее: во многих странах в принципе не издают иллюстрированные книги для взрослых, особенно если речь о цветной иллюстрации и хорошей бумаге. На русском языке таких изданий больше, но, тем не менее, их издать сложнее, чем детскую книгу. Именно поэтому мне хотелось заручиться согласием издателя заниматься такой работой. Этим издательством стала «Азбука».
— Вообще, с изданием различных иллюстрированных книг связаны различные подходы. Так, свои «детские» проекты я готовлю полностью самостоятельно, не слишком беспокоясь об их реализации: их довольно охотно поддерживают издательства. Но со «взрослой» литературой все сложнее: во многих странах в принципе не издают иллюстрированные книги для взрослых, особенно если речь о цветной иллюстрации и хорошей бумаге. На русском языке таких изданий больше, но, тем не менее, их издать сложнее, чем детскую книгу. Именно поэтому мне хотелось заручиться согласием издателя заниматься такой работой. Этим издательством стала «Азбука».
- Несмотря на то, что мне изначально хотелось, чтобы иллюстрации оказались в книге, я сделал их станковыми: отдельными графическими листами, без привязки к определенному макету. Получилось две серии листов: 18 — к «Одесским рассказам» и 20 — к «Конармии»
…Работа затянулась. И даже когда была готова, легла на некоторое время без движения в ожидании места в издательском плане. Некоторые из иллюстраций стали основой оформления обложек отдельных изданий Бабеля, но полностью удалось их издать только в 2014−15 годах. Своеобразным толчком к изданию этих книг стала успешная выставочная судьба иллюстраций. Кроме их участия в сборных выставках, прошли и две персональные мои выставки, полностью посвященных Бабелевскому циклу. Одна — в моем родном Витебске, вторая — в Петербурге, в Академии художеств, где я когда-то учился. Кроме того, за эти работы я стал лауреатом Всероссийского конкурса книжной иллюстрации «Образ книги» в номинации «Лучшие иллюстрации к произведениям художественной литературы» на Московской международной книжной ярмарке 2014-го года.
— Антон, а вы бывали в Одессе, в местах, где проходят события «Конармии»?
— Да. Мне кажется, что я хорошо знаю места, где происходят сюжеты двух этих книг, да и сам мир кажется мне близким и знакомым. Это была важная причина для обращения к Бабелю. В Одессу я попал еще ребенком и влюбился в неё. Надо сказать, что Бабеля я к этому времени прочел, и город был окутан для меня той дымкой романтики и колорита, что исходит от «Одесских рассказов». Кроме того, Одесса и выходцы из этого города так ярко смогли себя описать не только в литературе, но и в кино и, скажем, в песнях, что я точно помню, что даже мальчиком заранее знал все главные городские названия и достопримечательности — еще до того, как увидел их вживую. Дерибасовская, Оперный театр, «Привоз», Потемкинская лестница — весь этот городской колорит жил во мне заранее. Так что я, скорее, узнавал, дополняя действительность новыми чертами.
— Да. Мне кажется, что я хорошо знаю места, где происходят сюжеты двух этих книг, да и сам мир кажется мне близким и знакомым. Это была важная причина для обращения к Бабелю. В Одессу я попал еще ребенком и влюбился в неё. Надо сказать, что Бабеля я к этому времени прочел, и город был окутан для меня той дымкой романтики и колорита, что исходит от «Одесских рассказов». Кроме того, Одесса и выходцы из этого города так ярко смогли себя описать не только в литературе, но и в кино и, скажем, в песнях, что я точно помню, что даже мальчиком заранее знал все главные городские названия и достопримечательности — еще до того, как увидел их вживую. Дерибасовская, Оперный театр, «Привоз», Потемкинская лестница — весь этот городской колорит жил во мне заранее. Так что я, скорее, узнавал, дополняя действительность новыми чертами.
— …Еще до поездки я где-то услышал и хорошо запомнил, что правильно говорить «ОдЕсса», а не так как говорили в большей части Союза — «ОдЭсса». Бывал в Одессе несколько раз. Хорошо помню последнее место, где мы жили, когда мне было пятнадцать. Это был частный дом на Большом Фонтане, недалеко от линии трамвая. Хозяйка была чистейшей воды персонажем бабелевской прозы — яркая, крикливая, веселая, с особенным выговором и юмором.
Помню, что вышел как-то в соседний парк — и из частного дома с палисадником появился Михаил Жванецкий, в то время уже хорошо известный. Он выходил из калитки, придерживая за локоть красивую даму, я стоял на дорожке, от удивления раскрыв рот, и мне показалось, что глянул он на меня с некоторым раздражением, как на ненужного свидетеля частной жизни очень популярного человека.
…Как вы понимаете, дело очень давнее, но все равно я и сейчас живо представляю себе Одессу, со всем этим солнцем, архитектурой, платанами, дворами и морем конечно. Вся эта особенная южная витальность в ней, мне кажется, ничуть не меняется со времен маленького гимназиста Исаака Бабеля.
- С сюжетами «Конармии» все менее определенно, но я не погрешил против правды, изображая свою родную Беларусь, знакомые уголки Витебска и ближайших местечек. Ведь именно западные Украина и Беларусь были основными местами развития сюжетов произведения
— Что для вас эта работа — очередной заказ или давно желанное дело?
— Бабеля я хотел иллюстрировать еще студентом — люблю его и давно читаю. Да и сам литературный материал — подарок для художника! А лет пять назад показалось, что созрел для такой работы, к тому же тексты Бабеля удивительно точно подходили к тому, что мне хотелось попробовать в графике. На волне этого желания я сделал несколько пробных работ и стал искать издателя, готового поддержать проект. С некоторых пор, мне кажется, именно такой немного необычный способ работы с книгой точнее и естественнее для художника.
— Бабеля я хотел иллюстрировать еще студентом — люблю его и давно читаю. Да и сам литературный материал — подарок для художника! А лет пять назад показалось, что созрел для такой работы, к тому же тексты Бабеля удивительно точно подходили к тому, что мне хотелось попробовать в графике. На волне этого желания я сделал несколько пробных работ и стал искать издателя, готового поддержать проект. С некоторых пор, мне кажется, именно такой немного необычный способ работы с книгой точнее и естественнее для художника.
Бабель. «Конармия» — иллюстрации Антона Ломаева
— Антон, вы иллюстрировали много книг, написанных в жанре фантастики и фентези. Сами вы поклонник этих жанров?
— Фентези — дело былое и старое. После Академии я выполнял заказы издательств: с одной стороны, нужно было зарабатывать деньги на себя и только что появившуюся семью, с другой стороны, у молодости так много азарта, что я хватался за любую работу с удовольствием. Все для меня было новым: издательские дела, разговоры с редакторами, дизайнерами… Мне нравилось получать толстые пачки текстов, испещренных редакторскими пометками, нравилось быть первопроходцем, читая только что переведенный или написанный текст… Ведь в Академии нас вроде как теории учили, но практики подобного рода не было. Даже компьютера нам не показывали!
— Фентези — дело былое и старое. После Академии я выполнял заказы издательств: с одной стороны, нужно было зарабатывать деньги на себя и только что появившуюся семью, с другой стороны, у молодости так много азарта, что я хватался за любую работу с удовольствием. Все для меня было новым: издательские дела, разговоры с редакторами, дизайнерами… Мне нравилось получать толстые пачки текстов, испещренных редакторскими пометками, нравилось быть первопроходцем, читая только что переведенный или написанный текст… Ведь в Академии нас вроде как теории учили, но практики подобного рода не было. Даже компьютера нам не показывали!
- …Лет семь продолжался у меня этот период, — что только я не иллюстрировал! Это и фентези в огромном количестве, и приключенческая литература, много детских книг. Я оформил за этот период больше 400 изданий. Было много интересной работы, но я сбежал в свои проекты и автономную работу: что хорошо для молодого человека, может быть губительно для художника средних и старше лет.
— Кто-то из великих фантастов на вопрос, что такое научнаz фантастика, ответил: «Это книги, которые стоят в магазине на полках с надписью „Научная фантастика“». Четкое определение подразумевает и следование каким-то канонам?
— Есть своего мода и традиции, которые даже не всегда зависят от вкусов конкретного издательства. Есть сплоченный круг любителей фантастики и фентези — это и сами писатели, и критики, художники задающие моду, фан-движение и прочее. Из знакомых мне литературных сообществ, пожалуй, это наиболее общающееся и солидарное сообщество. Во многом они определяют вкусы и стиль. Кстати, я чуть ли ни до сих пор считаюсь у них «своим».
- …У меня есть премии тематически близкие к этому жанру. Есть друзья и хорошие знакомые. Я с большой симпатией отношусь к этой тусовке, но, честно говоря, отойдя от заказов на эту тему, отошел с облегчением и от этой литературы. Уж слишком много мне пришлось прочитать всякой чепухи в этом жаре. Толкиен, мной по-прежнему любимый, — лишь верхушка айсберга. На нижних этажах — много негодной литературы, но она издается и иллюстрируется.
Иллюстрация А. Ломаева к трилогии Дж. Р. Р. Толкиена «Властелин колец»
— Скажите, приходилось ли вам выдумывать несуществующих персонажей? Бывает ли так, что вы встретили человека и появляется мысль: надо запомнить лицо, выражение — вылитый гном?
— Конечно. Это довольно приятная часть работы. Можно выдумывать, рамок почти нет. Можно тащить в рисунки не только любые свои фантазии, но и друзей, знакомых, родственников. Кстати, и теперь я часто прибегаю к этому приему. Почти всегда нахожу место в книгах для камео или своей семьи.
— Конечно. Это довольно приятная часть работы. Можно выдумывать, рамок почти нет. Можно тащить в рисунки не только любые свои фантазии, но и друзей, знакомых, родственников. Кстати, и теперь я часто прибегаю к этому приему. Почти всегда нахожу место в книгах для камео или своей семьи.
Иллюстрация Антона Ломаева к книге «Храбрый портняжка»
— В одном из интервью вы говорили, что после работы над «Волкодавом» тщательно следите за аутентичностью костюмов и оружия героев на своих картинах. Почему? Были какие-то проблемы?
— «Волкодав» — первая моя большая работа для издательства, за которую я взялся, еще будучи студентом. Это даже были не иллюстрации в традиционном смысле, а серия комиксов. Я прилично рисовал по меркам Академии, но это было рисование, нацеленное на значительное время и статичность фигур. И я немедленно «обломался»! Выяснилось, что в этом жанре надо рисовать быстро, точно, эмоционально и попутно соблюдать все детали, важные для сюжета. Ох, и трудно же мне было! Меня тыкали носом в слишком короткие мечи, нарисованные с ошибками детали… Я был почти в отчаянии, мне казалось, что это какая-то сухая и ненужная чепуха. Но все же я взял себя в руки и с трудом стал-таки хорош в этом жанре. За мной семь книг комиксов.
Этот период оказался в итоге очень важным и плодотворным. Можно сказать, что я вкусил и смирения, и мастерства, которого не давали в Академии. Точнее, это были совершенно иного характера опыт и мастерство. Они раскрепощали руку и фантазию, попутно придавая работе налет цинизма, в микродозах полезный для профессионального рисовальщика. В микро!
— «Волкодав» — первая моя большая работа для издательства, за которую я взялся, еще будучи студентом. Это даже были не иллюстрации в традиционном смысле, а серия комиксов. Я прилично рисовал по меркам Академии, но это было рисование, нацеленное на значительное время и статичность фигур. И я немедленно «обломался»! Выяснилось, что в этом жанре надо рисовать быстро, точно, эмоционально и попутно соблюдать все детали, важные для сюжета. Ох, и трудно же мне было! Меня тыкали носом в слишком короткие мечи, нарисованные с ошибками детали… Я был почти в отчаянии, мне казалось, что это какая-то сухая и ненужная чепуха. Но все же я взял себя в руки и с трудом стал-таки хорош в этом жанре. За мной семь книг комиксов.
Этот период оказался в итоге очень важным и плодотворным. Можно сказать, что я вкусил и смирения, и мастерства, которого не давали в Академии. Точнее, это были совершенно иного характера опыт и мастерство. Они раскрепощали руку и фантазию, попутно придавая работе налет цинизма, в микродозах полезный для профессионального рисовальщика. В микро!
— После выхода фильма «Волкодав» ряд переизданий книги Семеновой вышли, иллюстрированные кадрами из фильма. Как вы к этому относитесь?
— Как к вещи естественной. За время работы внутри издательства я могу понять многое из мотиваций. В данном случае это верный маркетинговый ход. Кино поддерживает книгу, книга — кино.
— Как к вещи естественной. За время работы внутри издательства я могу понять многое из мотиваций. В данном случае это верный маркетинговый ход. Кино поддерживает книгу, книга — кино.
— Антон, вы иллюстрировали детские книги, классику, современную литературу… Скажите, есть особенности в работе над книгами для детей и для взрослых?
— Есть. Рисуя для детей, я выстраиваю диалог — своего рода разговор с ребенком посредством рисования. Я рассказываю ему историю, дополняю автора своими сюжетами, увлекаю и развлекаю, загадываю загадки и создаю образы. Важно быть и понятным, и услышанным. Так что стиль рисования может сильно меняться, подчиняясь необходимости диалога, еще и с учетом возраста и способа мышления ребенка.
— Есть. Рисуя для детей, я выстраиваю диалог — своего рода разговор с ребенком посредством рисования. Я рассказываю ему историю, дополняю автора своими сюжетами, увлекаю и развлекаю, загадываю загадки и создаю образы. Важно быть и понятным, и услышанным. Так что стиль рисования может сильно меняться, подчиняясь необходимости диалога, еще и с учетом возраста и способа мышления ребенка.
Иллюстрации Антона Ломаева к сказке «Красная шапочка»
- Когда же работаешь с книгой для взрослых, — к примеру, с Бабелем, — то это уже род монолога. Я высказываюсь на заданную тему, ищу тот пластический язык, который соответствует моему представлению о мире текста
— Интересно, а вы просматриваете перед началом работы над книгой иллюстрации, которые делали ваши коллеги?
— Скорее, нет. Ведь я берусь за дело, надеясь создать нечто свое: передо мной не стоит задача оригинальничать, но есть цель высказаться собственным голосом. При подготовке к работе я «обрастаю» материалом другого рода: костюмы, географические приметы, детали быта…
— Скорее, нет. Ведь я берусь за дело, надеясь создать нечто свое: передо мной не стоит задача оригинальничать, но есть цель высказаться собственным голосом. При подготовке к работе я «обрастаю» материалом другого рода: костюмы, географические приметы, детали быта…
- …К примеру, моя недавняя большая работа над «Моби Диком» Германа Мелвилла была такой: я не только внимательно три раза прочитал роман, но и собирал все об эпохе, искал материал по китобойному делу, особенно середины 19 века. Ведь и сам Мелвилл погружает читателя в детали промысла, так что необходимо поддержать его достоверностью на уровне иллюстраций. И, кстати, очень хорошо, что мне не было известно какое-то существенное количество иллюстраций на эту тему! Кроме великой графики Рокуэлла Кента, конечно, но тут мы совсем не похожи.
— Вы иллюстрировали книги Алексея Иванова и Игоря Ефимова. На мой взгляд, очень разные писатели. Для вас в них есть что-то общее? Или интересно, наоборот, работать с разным материалом?
— О! Это как раз хорошие примеры моего удовольствия в работе над книгами внутри издательства. И того, и другого автора люблю. Они и впрямь довольно разные. Если Игорь Ефимов в начале работы мне представлялся уже маститым писателем, к которому нужно подойти со всем уважением, внимательно его прочитать, а после взвешенно высказаться иллюстрацией на тему прочитанного, то с Ивановым несколько другая история.
«Золото бунта» мне попало в руки измочаленной рукописью с уймой редакторских пометок. Его только начинали широко печатать — Алексей Иванов не был широко известен, но «Азбука» поверила в него и сразу хотела вкладываться в книги Иванова и материально, и творчески. Придумывалось совершенно новое оформление. Пригласили меня для работы в тандеме с дизайнерам. Так родилась эта «азбучная» серия, которая прославила его и заставила многих прочитать его книги.
— О! Это как раз хорошие примеры моего удовольствия в работе над книгами внутри издательства. И того, и другого автора люблю. Они и впрямь довольно разные. Если Игорь Ефимов в начале работы мне представлялся уже маститым писателем, к которому нужно подойти со всем уважением, внимательно его прочитать, а после взвешенно высказаться иллюстрацией на тему прочитанного, то с Ивановым несколько другая история.
«Золото бунта» мне попало в руки измочаленной рукописью с уймой редакторских пометок. Его только начинали широко печатать — Алексей Иванов не был широко известен, но «Азбука» поверила в него и сразу хотела вкладываться в книги Иванова и материально, и творчески. Придумывалось совершенно новое оформление. Пригласили меня для работы в тандеме с дизайнерам. Так родилась эта «азбучная» серия, которая прославила его и заставила многих прочитать его книги.
— …Ну, а мне довелось читать все романы в рукописях. Это было интересно! Помню, что когда я взялся за «Сердце Пармы», то долго не мог ничего «родить», и только продолжительное пребывание в Этнографическом музее сдвинуло дело с мертвой точки. Там есть много чего интересного на тему северных народов и народов Сибири. Кроме этого я оформлял и «Географ глобус пропил», и «Общага на крови», и «Блуда и мудо», и «Message: Чусовая»… Тут было широкое поле для эксперимента.
А. Иванов. «Общага на крови»
- …С «Географом» было и некоторое продолжение. Рассказывали, что, когда снималось кино, режиссеру очень понравился нарисованный мною на обложке герой. Ему показалось, что это вылитый Хабенский! Так Хабенский попал на главную роль. Чуть позже я познакомился по своим киношным делам с оператором этого фильма, и он подтвердил эту байку. А на самом деле на иллюстрации один из моих приятелей и сотрудников «Азбуки» — Валера Макаров, в жизни ничуть не напоминающий Константина Хабенского.
Илл. А. Ломаева, А. Иванов «Географ глобус пропил»
- …У Игоря Ефимова я оформлял две книги: «Неверную» и «Седьмую жену». Хотелось их наполнить чем-то личным. Так на одной обложке появилась моя сестра Татьяна, а на другой — я сам с женой.
И. Ефимов. «Седьмая жена»
— На вашем сайте есть эскизы к фильму «Бейкер-стрит, 221». Что это — попытка романа с кино или вольная интерпретация на тему?
— Я начинал работать над новым сериалом «Шерлок Холмс». Кое-что сделал, а потом проект «повис». Позже на сериале сменилась команда, и я уже не работал для них. Так что, хотя и сериал сняли пару лет назад, но это не совсем то, что задумывалось изначально. Но у моих «кинодел» все же было продолжение: в прошлом году я полгода работал на одном кинопроекте для Первого канала. Не могу раскрывать детали, но скажу, что это история о Второй мировой войне, и действие происходит в моей родной Беларуси. Фильм снимается по мотивам одного известного советского романа о войне. Для этого фильма я сделал около 60 концептов. Фильм еще в работе. Режиссер отличный — Олег Погодин. Автор «Дома», «Крика совы» и многого другого.
— Я начинал работать над новым сериалом «Шерлок Холмс». Кое-что сделал, а потом проект «повис». Позже на сериале сменилась команда, и я уже не работал для них. Так что, хотя и сериал сняли пару лет назад, но это не совсем то, что задумывалось изначально. Но у моих «кинодел» все же было продолжение: в прошлом году я полгода работал на одном кинопроекте для Первого канала. Не могу раскрывать детали, но скажу, что это история о Второй мировой войне, и действие происходит в моей родной Беларуси. Фильм снимается по мотивам одного известного советского романа о войне. Для этого фильма я сделал около 60 концептов. Фильм еще в работе. Режиссер отличный — Олег Погодин. Автор «Дома», «Крика совы» и многого другого.
Антон Ломаев. Иллюстрации к историям о Шерлоке Холмсе (с ними была издана и книга)
— Вы говорили, что сейчас сами выбираете, над каким проектом работать. Значит ли это, что сейчас вы иллюстрируете только любимые книги?
— Можно и так сказать. Хотя все сложнее. Вначале я стараюсь себе представить готовую книгу. Думаю о ней, пытаюсь понять — есть ли для нее место в мире. Нужна ли она, какой она должна быть. Конечно, хочется получить удовольствие как художнику от работы над книгой, но жизнь самой книги начнется лишь тогда, когда моя работа будет завершена. Так что я работаю над теми книгами, для которых, как мне кажется, есть место на полке.
— Можно и так сказать. Хотя все сложнее. Вначале я стараюсь себе представить готовую книгу. Думаю о ней, пытаюсь понять — есть ли для нее место в мире. Нужна ли она, какой она должна быть. Конечно, хочется получить удовольствие как художнику от работы над книгой, но жизнь самой книги начнется лишь тогда, когда моя работа будет завершена. Так что я работаю над теми книгами, для которых, как мне кажется, есть место на полке.
Детские книжки с иллюстрациями Антона Ломаева на китайском языке
— А что сейчас читаете, над чем работаете?
— Я читаю Гофмана и о Гофмане, поскольку рисую «Щелкунчика» — почти год работаю над этой сказкой. В декабре завершаю марафон — книга сложно далась, я еще студентом подступался… Сделал несколько работ и оставил, тогда было не по силам. А вот сейчас «дозрел» — кажется, получилось. По крайней мере, так говорит издатель, который увидел почти готовый материал… Еще прямо сейчас я для себя читаю «Легкие миры» Татьяна Толстой, ну и рассказы Пелевина.
— Антон, над чем вы бы хотели поработать как иллюстратор?
— Сразу после «Щелкунчика» берусь за «Дюймовочку». Макет и эскизы готовы, я рисовал их в отпуске у моря. Ну, а дальше — посмотрим. Идей полно, но что станет работой — пока не ясно.
— Я читаю Гофмана и о Гофмане, поскольку рисую «Щелкунчика» — почти год работаю над этой сказкой. В декабре завершаю марафон — книга сложно далась, я еще студентом подступался… Сделал несколько работ и оставил, тогда было не по силам. А вот сейчас «дозрел» — кажется, получилось. По крайней мере, так говорит издатель, который увидел почти готовый материал… Еще прямо сейчас я для себя читаю «Легкие миры» Татьяна Толстой, ну и рассказы Пелевина.
— Антон, над чем вы бы хотели поработать как иллюстратор?
— Сразу после «Щелкунчика» берусь за «Дюймовочку». Макет и эскизы готовы, я рисовал их в отпуске у моря. Ну, а дальше — посмотрим. Идей полно, но что станет работой — пока не ясно.
Иллюстрация А. Ломаева к сказке «Новое платье короля»
Беседовала Инна Кац. Иллюстрации предоставлены художником специально для данной публикации, а также взяты с официального сайта художника
