В киевской галерее «Триптих-Арт» состоялась выставка новых работ классика украинской живописи Виктора Рыжих «Средиземноморье». Его работы многие помнят еще по учебником, и, по ощущениям, встретить Виктора Рыжих, еще и в компании с Галиной Неледвой (его женой, товарищем, музой) и дочерью Еленой Рыжих, тоже художницей — это примерно то же самое, что повстречать где-нибудь в современном Киеве Илью Репина. Или Александра Мурашко. А уж пообщаться!..
Репродукции картин Рыжих, особенно, знаменитый «Киевский футбол» с молодым Блохиным в центре поля, я помню еще по школьным учебникам начала 1980-х. И только позже, повзрослев, узнала, что Рыжих с Неледовой — не просто обласканные властями авторы «официоза», а знаменитые шестидесятники, чей дом когда-то заменял современникам «салон» с его неизбежной фрондой. И, что, главное, именно Рыжих стоял у истоков «сурового стиля» в соцреализме, в итоге — размывшего и снесшего сам соцреализм
.
Виктор Рыжих. Киевский футбол. 1979
Впрочем, сам художник всю жизнь предпочитал экспериментировать со стилями. В 1970-х он писал портреты, в 1980-е о нем заговорили, как о «тонком лирике».
Уже в 1990-х начался этап путешествия по разным странам мира. Он продолжается до сих пор, и каждая картина мэтра — по сути, осколок эмоций, испытанных, прожитых им в Венеции, во Франции или… (в общем, «далее — везде»).
Гранд-канал в Венеции, 2015
Бухта Санторина, 2013
— Я считаю, что цвет — это символ. В своих картинах пытаюсь передать настроение момента, и «настроением» каждый раз рассказать новую историю, — терпеливо объясняет художник тележурналистке с микрофоном. Девушка кивает, улыбается…
— Так Средиземноморье вы писали с натуры? Когда туда съездили? — любознательность побеждает.
— В последний раз был года полтора назад, — обреченно вздыхает ее визави. Его явно смущает и внимание, и непонимание. — Я пишу не с натуры. По памяти.
— Вы понимаете, — снова вдохновляется он и повторяет уже явно для себя, рассуждая вслух, — Главное же — это цвет…
— А-а-а… — разочаровывается журналистка.
— Так Средиземноморье вы писали с натуры? Когда туда съездили? — любознательность побеждает.
— В последний раз был года полтора назад, — обреченно вздыхает ее визави. Его явно смущает и внимание, и непонимание. — Я пишу не с натуры. По памяти.
— Вы понимаете, — снова вдохновляется он и повторяет уже явно для себя, рассуждая вслух, — Главное же — это цвет…
— А-а-а… — разочаровывается журналистка.
— Я считаю, что цвет — это символ. В своих картинах пытаюсь передать настроение момента, и «настроением» каждый раз рассказать новую историю.
Бухта Миконоса, 2009
К не знающему, куда себя деть от смущения, Рыжих буквально подскакивает художница, керамистка Нелли Исупова.
— Витя! — как всегда, экспансивно восклицает она. — Как это прекрасно! Какая выставка! Мне нравится вот эта картина. И эта. И вон та. И вон эта!!!
— Кажется, я, наконец-то, рисовать научился, — смеется художник.
— Витя! — как всегда, экспансивно восклицает она. — Как это прекрасно! Какая выставка! Мне нравится вот эта картина. И эта. И вон та. И вон эта!!!
— Кажется, я, наконец-то, рисовать научился, — смеется художник.
Иерусалим, 2012
Я тоже отваживаюсь и подхожу к «виновнику» вечера. Хотя о нем написаны книги, мне хочется хоть что-то услышать из первых уст. Две монографии про Рыжих, еще при СССР, были изданы присутствующей тут же искусствоведом Ольгой Петровой. Она «спасла» застенчивого Рыжих от телевизионщиков, начав самолично характеризовать его творчество рублеными фразами.
— Цвет — это символ. А вы пользуетесь какой-то из известных цветоведческих теорий — или?.. «Цветомузыка» и Скрябин еще в 1960-х в Киеве были популярны…
— Да нет, — словно извиняется передо мной «живой классик», Мурашко наших дней. — Я из головы. Я так чувствую…
— Скажите, почему в этом цикле, «Средиземноморье», скажем, так много оранжевого?
— Оранжевый — это солнце. Цвет радости. И красный — цвет радости. Синий — небо, тоже радостный цвет… — уходит в нирвану мой собеседник, снова начиная думать вслух.
…Я настораживаюсь: не каждый же день удается понять, как мир превращается в искусство в мыслях у классиков. Но Рыжих тут же приходит в себя, хитро на меня смотрит…
— Вы знаете, — говорит — был такой анекдот. Поэта Сурикова (не меня!) как-то на пленуме писателей спрашивают: «Скажите, а вот у вас поэзия — какая?» — «Радостная!» — Гордо отвечает Суриков. — «А у Байрона?» — Грустная! — «Странно: у Байрона — грустная, а у поэта Сурикова радость сплошная»…
Мы вдвоем смеемся, вспомию и цитаты из книг Довлатова. Вообще, у Рыжих с Галиной Неледвой, в чем чуть позже могут в который раз убедиться гости вернисажа, потрясающее чувство юмора.
— Да нет, — словно извиняется передо мной «живой классик», Мурашко наших дней. — Я из головы. Я так чувствую…
— Скажите, почему в этом цикле, «Средиземноморье», скажем, так много оранжевого?
— Оранжевый — это солнце. Цвет радости. И красный — цвет радости. Синий — небо, тоже радостный цвет… — уходит в нирвану мой собеседник, снова начиная думать вслух.
…Я настораживаюсь: не каждый же день удается понять, как мир превращается в искусство в мыслях у классиков. Но Рыжих тут же приходит в себя, хитро на меня смотрит…
— Вы знаете, — говорит — был такой анекдот. Поэта Сурикова (не меня!) как-то на пленуме писателей спрашивают: «Скажите, а вот у вас поэзия — какая?» — «Радостная!» — Гордо отвечает Суриков. — «А у Байрона?» — Грустная! — «Странно: у Байрона — грустная, а у поэта Сурикова радость сплошная»…
Мы вдвоем смеемся, вспомию и цитаты из книг Довлатова. Вообще, у Рыжих с Галиной Неледвой, в чем чуть позже могут в который раз убедиться гости вернисажа, потрясающее чувство юмора.
Мост Сан-Пьетро, 2011
Окраина Рима, 2013
Толедо ночью, 2014
Башня Сан-Джиминьяно, 2015
Виктор Рыжих родился в 1933 г., и на выставке «Средиземноморье» говорит, что именно сейчас пишет на удивление много. О себе высказывается с самоиронией.
— Самое дорогое мое звание за всю жизнь — кличка, которую мне дали в юности. Когда я был пионервожатым в Омске, — в завершение своей речи, вспоминает он.
— Звания, награды? Сегодня дали, завтра отняли… А этого у меня никто, никогда не отнимет.
— Самое дорогое мое звание за всю жизнь — кличка, которую мне дали в юности. Когда я был пионервожатым в Омске, — в завершение своей речи, вспоминает он.
— Звания, награды? Сегодня дали, завтра отняли… А этого у меня никто, никогда не отнимет.
Галерея «Триптих-Арт» «отпочковалась» от одной из старейших в Украине галерей «Триптих» Само помещение на ул. Десятинной, считается киевской достопримечательностью. Благодаря… памятнику носу! (Раньше он же украшал «Триптих» на Андреевском спуске). Говорят, если нос потереть… вылечишься от насморка! Тем временем, не обделенный чувством юмора «Триптих-Арт"остается одной из галерей-трэндсеттеров в стране.
В юности Виктора Рыжих мальчишки прозвали Справедливым. Его успех как художника — это тоже справедливость, высшая. Понимаешь это, глядя на работы уже 80-с лишним летнего мастера. А еще Рыжих с Неледвой просто всегда много, самоотверженно работали. В 1970—1980-х двери их общей студии украшала записка: «Искусство — вечно, жизнь— коротка. Дружить будем после 19.00».
Заглавная иллюстрация материала — работа Виктора Рыжих «Идра, 2013»
