Побывав на выставке работ художника-мультипликатора, режиссера Юрия Норштейна «Стол поэта» в галерее Альтмана в Тель-Авиве, удалось поговорить с удивительным сказочником-философом.
… До открытия галереи еще есть время, но возле ее дверей уже собрались зрители. «Проходите, но Норштейн еще не пришел. Вы его дождетесь?», — приглашает сотрудница галереи. Собравшиеся согласны ждать: хочется не только посмотреть эскизы к известным и любимым мультфильмам и эстампы-жикле по ним, но и пообщаться с мэтром, купить его книги и получить автограф.
Книги Ю. Норштейна
Его мультфильмы с одинаковым удовольствием смотрят и дети, и взрослые. Смотрят по многу раз, находя для себя все новые и новые оттенки, смыслы, идеи.
«Серенький волчок»
…Наверное, дело в том, что в мультфильмах Норштейна, таких простых на первый взгляд, подобно в японской поэзии, даже не двойное — тройное «дно». Не даром одну из стен выставочного зала занимает портрет
Басё работы жены Юрия Борисовича — Франчески Нарбусовой, и его эссе о поэте.
— Эта выставка в большей степени Франчески. Здесь выставлены жикле по ее эскизам. Мы работаем в паре. Я рисую конструкцию — Франческа делает эскиз. Это только ее рука. В этом смысле она художник невероятный. Я тоже человек рисующий. Эти рисунки по «Ежику в тумане» — мои. За исключением двух — улитки, выползающей из-под листа и одного набросочка. Но мы находимся во взаимной зависимости, как это должно быть в семейных отношениях. Поэтому считайте, что наша работа — это семейный подряд, — смеется Норштейн — Но, конечно, без нее я бы ничего не смог сделать. Мне бы пришлось искать другого художника, столь же талантливого. А найти такого художника чрезвычайно трудно.
Создатель мультфильмов признается, что многие персонажи и эпизоды — его идея, но «идея без исполнения или становится идеологией, или становится мертвой».
Создатель мультфильмов признается, что многие персонажи и эпизоды — его идея, но «идея без исполнения или становится идеологией, или становится мертвой».
Войдя в выставочный зал, зритель сразу же попадает в инсталляцию, изготовленную Юрием Норштейном специально под пространство галереи. От входа к противоположной стене тянется черный полог, завершающийся кадром «Проводы на фронт» из «Сказки сказок». По бокам полога на черной ткани — эскизы-раскадровка эпизодов, ведущих к этой, кульминационной сцене.
Здесь же на стенах — серенький волчок, медвежонок, ежик, грустная лошадь, другие персонажи культовых «Сказки сказок» и «Ежика в тумане», эскизы эпизодов к этим мультфильмам. На мониторах — трансляция кадров из «Сказки сказок». Посреди зала на табуретке, покрытой кружевной салфеткой — патефон, на котором под нескончаемое танго «Утомленное солнце» кружатся пары. Рядом, на деревянном помосте, присыпанном снегом — одинокий фонарь, а под ним — силуэт съёжившегося Акакия Акакиевича («Шинель»). А за ним парят плоские фигурки героев норштейновских мультфильмов.
— «Ежик…», «Сказка сказок» — отдельный мир, но мир, основанный на реальности. Потому что «Сказка сказок» — это мое детство, это пространство моего двора, мои соседи, это я сам, это моя тетка, вернувшаяся с фронта. Это зима, это предощущение того, что сейчас выпадет снег, ты наденешь лыжи и пойдешь во двор кататься…
…В этом же зале — большая фотография Нарбусовой за рабочим столом и ее автобиография.
В соседнем, меньшем зале — его портрет
за рабочим столом, оформленный как кадр кинопленки. Прорези-«окошечки» — кадры из «Шинели». Сам же мультипликатор монтирует кадр из мультфильма. Рядом — портрет
Басё и эссе Норштейна о нем.
— У нас совместная работа. Эта фотография о многом говорит. Она сделана давно — лет 20 назад, — Норштейн показывает на фотографию жены. — Сидит Франческа, это ее рабочий стол. А за ней эскизы. Справа канал, идет фигурка человека. Это Акакий Акакиевич. Если вы посмотрите на эту черную стену (взмах руки в соседний зал) — я стою над макетом. Мы должны снимать эпизод, где он переходит через Петербургский канал.
— У нас совместная работа. Эта фотография о многом говорит. Она сделана давно — лет 20 назад, — Норштейн показывает на фотографию жены. — Сидит Франческа, это ее рабочий стол. А за ней эскизы. Справа канал, идет фигурка человека. Это Акакий Акакиевич. Если вы посмотрите на эту черную стену (взмах руки в соседний зал) — я стою над макетом. Мы должны снимать эпизод, где он переходит через Петербургский канал.
— Юрий Борисович, какова концепция выставки?
— Понимаете, культуру надо защищать, жизнь надо защищать. К сожалению, это обходится колоссальными жертвами. Почему? Это вопрос к правителям. Искусство, культуру, человеческую душу, нежную детскую душу надо защищать. Эта тема проходит в фильме «Сказка сказок» сквозным моментом. Не случайно здесь висит этот коллаж — младенец у груди.
Для меня это не просто выставочная экспозиция, где вы можете увидеть какие-то отдельные эскизы к фильмам. На мой взгляд, эта выставка должна иметь свои драматургические связи, показать, что жизнь, искусство оплачиваются тяжелой ценой.
Мне бы хотелось, чтобы зрители сразу «входили» в пространство выставки, ее внутреннюю драматургию. Экспозиция открывается эпизодом «Проводы на фронт». Это советская история, начало Второй мировой войны. И этот эпизод в «Сказке сказок» имеет существенное значение. Зритель должен не просто прийти посмотреть, а попытаться найти какие-то внутренние связи.
— Понимаете, культуру надо защищать, жизнь надо защищать. К сожалению, это обходится колоссальными жертвами. Почему? Это вопрос к правителям. Искусство, культуру, человеческую душу, нежную детскую душу надо защищать. Эта тема проходит в фильме «Сказка сказок» сквозным моментом. Не случайно здесь висит этот коллаж — младенец у груди.
Для меня это не просто выставочная экспозиция, где вы можете увидеть какие-то отдельные эскизы к фильмам. На мой взгляд, эта выставка должна иметь свои драматургические связи, показать, что жизнь, искусство оплачиваются тяжелой ценой.
Мне бы хотелось, чтобы зрители сразу «входили» в пространство выставки, ее внутреннюю драматургию. Экспозиция открывается эпизодом «Проводы на фронт». Это советская история, начало Второй мировой войны. И этот эпизод в «Сказке сказок» имеет существенное значение. Зритель должен не просто прийти посмотреть, а попытаться найти какие-то внутренние связи.
— Как вы находите финансирование своих работ?
— В вопросах финансов я приверженец государственности в искусстве. Должно быть частное финансирование, но государственное — в приоритете. Потому что частное все равно будет преследовать только коммерческий успех, и поэтому шанс, что могут появиться выдающиеся фильмы — почти нулевой. Потому что никто не захочет рисковать. А я работал всегда в зоне риска. Меня, на самом деле, терпели. У меня был успешным уже самый первый фильм — «Лиса и заяц», 1973-й год. Потом был «Цапля и журавль». Потом — «Ежик в тумане». В моих мультфильмах не было антисоветчины. Меня этот вопрос не интересует. Или ты должен политикой заниматься, или искусством.
— В вопросах финансов я приверженец государственности в искусстве. Должно быть частное финансирование, но государственное — в приоритете. Потому что частное все равно будет преследовать только коммерческий успех, и поэтому шанс, что могут появиться выдающиеся фильмы — почти нулевой. Потому что никто не захочет рисковать. А я работал всегда в зоне риска. Меня, на самом деле, терпели. У меня был успешным уже самый первый фильм — «Лиса и заяц», 1973-й год. Потом был «Цапля и журавль». Потом — «Ежик в тумане». В моих мультфильмах не было антисоветчины. Меня этот вопрос не интересует. Или ты должен политикой заниматься, или искусством.
— Цензуры не боитесь?
— Цензура есть всегда. При частной собственности цензором будет хозяин. И он скажет: мне это не подходит, переделай. Случаев, когда сходятся деньги и выдающийся результат, крайне мало.
Беседовала и фотографировала Инна Кац.
— Цензура есть всегда. При частной собственности цензором будет хозяин. И он скажет: мне это не подходит, переделай. Случаев, когда сходятся деньги и выдающийся результат, крайне мало.
Беседовала и фотографировала Инна Кац.
Артхив: читайте нас в Телеграме и смотрите в Инстаграме
