Ночь, улица, фонарь, Веермеер… Анатолий Сумар
В середине лета в киевских музеях обычно затишье: мертвый сезон. Но в этом году традиция нарушена. Вместо устройства
«выездных» выставок в других городах и странах
, масштабные проекты открываются дома
, в Киеве. А выставка живописи Анатолия Сумара
(1933 — 2006),
которую представили в Национальном художественном музее Украины, может вообще стать музейным проектом года.
Несмотря на то, что картины Сумара участвовали в выставочных проектах последнего времени, один из «отцов» отечественного неофициального искусства Анатолий Сумар вообще неизвестен отечественной публике и многим коллекционерам. Так что экспозиция в «главном» музее страны стала началом и «музеефикации», и введением в пантеон «классиков» этого художника.
Зато благодаря отсутствию шума и внимания наследие Сумара не вывезли из страны, как большинство представляющих интерес и ценность картин наших соотечественников 1960 — 1990-х гг. Коллекция, включающая практически все работы художника, и сегодня спокойно хранится в семье. Дочь Анатолия Сумара, собственно, и предоставила для экспонирования около 50 полотен. Это — практически, все, что написал «забытый гений» за 6 творческих лет в конце 1950-х — 1963 гг, и после 1989 г.
Прямо во время открытия выставки искусствоведы заспорили: был ли Сумар тихим, аполитичным человеком чуть «не от мира сего» (а еще — интеллектуалом номер один в местной арт-среде), или, напротив, личностью деятельной, культуртрегером, объединявшим вокруг себя коллег и интеллектуалов?.. Ведь, подчеркнула известный искусствовед и куратор многих выставок Галина Скляренко, именно Сумар в начале 1960-х инициировал создание в Киеве «молодежки» Союза архитекторов.
Скорее всего, правыми можно назвать сразу обе стороны. В самом начале творческой карьеры еще юного Анатолия Сумара произошла оглушительная катастрофа, навсегда изменившая его самого как личность.
Из-за нее после всего шести (!) лет творчества, художник вообще отказался иметь дело с красками и мольбертом. Точнее, с 1983 года он сотрудничал как оформитель и даже автор с издательствами «Радянський пысьменнык» и «Веселка», но… Это было классическое «не то», — если сравнивать с тем, что писалось им двумя деятилетиями раньше, во времена хрущевской оттепели, для души.
В 1962 году в столичном Доме архитектора (он всегда отличался заметно большей демократичностью, чем Дом художника НСХУ) всего два дня, 26 и 27 апреля, работала выставка-смотр творчества юных архитекторов. В числе участников был и юный тогда Анатолий Сумар. «Я помню, как прямо при нас со стены сдирали обычный его натюрморт — вазу с цветами. Но с посвящением матери Виктора Некрасова», — вспоминает Ольга Петрова, искусствовед и художник, активный участник арт-движения. Спустя год во время «совещания» в ЦК актива интеллигенции и идеологических работников республики всесильный первый секретарь ЦК КПУ Николай Подгорный только что не проклял Ивана Драча, Савву Голованивского, Виктора Некрасова и — Сумара. Не повезло…
«Святая обязанность — давать бой всему, что враждебно духу советского народа», — уже на следующий день, 11 апреля 1963 года, напечатала стенограмму речи газета «Радянська культура» — главный печатный орган Минкульта УССР. Времена были уже «мармеладные», за «формализм» никого не убивали и даже не сажали, но Сумар с тех пор оставил живопись — и вернулся к ней уже стариком.
«В 1989-м году никто из нас не верил, что демократия и свобода — это надолго. А в Анатолии страха не было. И он вдохновил и всех нас», — рассказывает Галина Скляренко. После 27 лет (!) молчания в 1990-м он дал свою картину «Окно с кактусами» на выставку «Три поколения украинской живописи», проходившую снова-таки в Нацхуде. Полотно стало символом и того проекта — и украинского «нонкомформа» в целом.
«Окно» присутствует и на нынешней выставке Сумара. Как и многие его работы, оно удивительным образом совмещает орнаментализм украинских шестидесятников, традиции европейского авангарда, коего Сумар был большой знаток — специально ездил по музеям со спецхранамы Питера с Москвой, чтобы глянуть на того же Пикассо. Как рассказывает Ольга Петрова, именно у Сумара единственного в Киеве в домашней библиотеке можно было полистать альбом Миро.
Отголоском модернизма, по понятным причинам не изжитого нашим «артом» вплоть до самых 2000-х, еще в 1960-х на полотнах художника — эксперименты с «фактурой». Впрочем, весьма «академического» толка: подобно парижскому «улью», Сумар норовит писать прямо по незагрунтованному полотну.
Впрочем, в отличие от «ля руша» и предшественников его дадаистов, наших Бурлюков и прочих «леваков"-авангардистов начала ХХ века, у киевлянина этот прием служит изящной отсылкой к народным вышитым сорочкам — украинским «вышиванкам».
Снова-таки навеяно модернизмом увлечение художника в 1960-е созданием «цветомузыки». Тогда, вслед за автором первого в мире видеоклипа киевским художником и музыкантом Флорианом Юрьевым (кстати, он жив до сих пор, хотя и возраста очень почтенного!), в Киеве целая группа «творцов» на своих картинах пыталась реализовать «цветомузыкальную» теорию композитора Скрябина.
Цикл «Цвет и музыка», где в картинах с помощью разноцветных геометрических фигур «зашифрованы» мелодии, является центральным на нынешней выставке в Нацхуде. Правда, не знающий ничего о Скрябине и, тем более, Флориане Юрьеве, зритель шепчется о Малевиче.
Анатолий Сумар. «Улица в Ялте»
Но Сумар — это не только традиции модернизма, Пикассо, Миро (влияние последних на художника весьма заметно). Но и — что также было характерным для поколения советских живописцев 1960-х — 1080-х гг., — ощутимый привкус «высокой» классики. Свою судьбу «киевский Рембо от живописи» сам как-то сравнил с Веермеером. «Мастер необыкновенный. Прожил 43 года. Осталось полсотни картин (у Рубенса 2000). С ума сойти! Словно это можно повторить. Половина его работ: угол комнаты, стол в углу, свет из окна, на стене карта, или картина"
— Да это же полотна самого Сумара! — восклицает куратор «персоналки» художника в НХМУ Валерий Сахарук. Так и есть: Сумар старался писать, как Веермеер.
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. Квадратик — это балкон. А вписанные в него геометрические формы — на балконе сидит женщина. Читает книгу. Когда пишешь много картин, в кармане водится серебро. Но молчание — иногда, это, все-таки, золото. Входной билет в историю.
Елизавета Воробьева.
