Музей Тараса Шевченко представил несколько арт-событий, посвященных творческой династии Рапай-Маркиш. В нашем обзоре — выставка скульптора-керамиста Ольги Рапай-Маркиш, презентация новой книги о ее жизни и творчестве и встреча с дочерью мастера — Екатериной Рапай, которая рассказывала о близких друзьях семьи Рапай. Среди них — Георгий Якутович, Сергей Параджанов, Григорий Гавриленко, Александр Данченко — основатели вольной «Республики Виа дель Корно».
Выставка работ Ольги Рапай-Маркиш из частных собраний — редкая возможность увидеть серию работ с фигурами комедиантов знаменитого скульптора второй половины ХХ века, а также ее эскизы декоративных панно. Монументальные работы мастера до сих пор украшают киевские институты, библиотеки и дома творчества.
Ольга Рапай-Маркиш (1929−2012) — дочь поэта и драматурга Переца Маркиша, расстрелянного по делу Еврейского антифашистского комитета, и филолога Зинаиды Йоффе, отправленной в ГУЛАГ как «член семьи изменника Родины». Отчим Ольги, языковед и переводчик Борис Ткаченко, был расстрелян в 1937 году за «украинский национализм».
Ольга родилась в Харькове в 1929 году и разделила трагическую судьбу множества своих современников. Ее арестовали в 1953 году во время лекции в киевском Художественном Институте, и «как дочь предателя Родины» сослали в Сибирь на 10 лет.
Фото: Ольга Рапай-Маркиш, 1960-е гг. Источник: antikvar.ua
В ссылке Ольга вышла замуж за скульптора Николая Рапая, приехавшего к ней. Со смертью Сталина Ольга попала под амнистию, и, проведя два года в ссылке, была освобождена, вернулась в Киев и закончила учебу в институте.
Товий с рыбой. 1970-е годы. Глина, ангоб. Собрание Леонида Финберга
После окончания института в 1956—1965 годы работала на Киевском экспериментальном керамико-художественном заводе, создала множество скульптур, однако ни одной ее работы тех лет не сохранилось, так как скульптор завода не имел права на авторский экземпляр.
С 1970-х годов Ольга Рапай-Маркиш работала над декоративным оформлением интерьеров и внешним декором зданий. Ее работы украшают Национальную библиотеку Украины для детей, Институт физиологии им. Богомольца, Институт ботаники им. Холодного, Дома художественных коллективов. На выставке представлены красочные эскизы к оформлению Киевского государственного дома художественного и технического творчества (бул. Шевченко 50/52).
С 1970-х годов Ольга Рапай-Маркиш работала над декоративным оформлением интерьеров и внешним декором зданий. Ее работы украшают Национальную библиотеку Украины для детей, Институт физиологии им. Богомольца, Институт ботаники им. Холодного, Дома художественных коллективов. На выставке представлены красочные эскизы к оформлению Киевского государственного дома художественного и технического творчества (бул. Шевченко 50/52).
Пение. Конец 1970-х — начало 1980-х гг. Глина, ангоб. Собрание Леонида Финберга
Фрагмент панно Киевского государственного дома художественной и технического творчества в Киеве, 1970-е гг. Сейчас Дом национальных творческих коллективов Украины
Рапай-Маркиш была признанным мастером, ее работы экспонировались на выставках в СССР и за рубежом — так, в Париже прошли две персональные выставки мастера. Многие работы украинского скульптора хранятся в частных собраниях и пользуются особым интересом среди коллекционеров. Последние годы жизни керамистка провела в Израиле на лечении. Ольги Рапай-Маркиш не стало в 2012 году.
Ольга Рапай-Маркиш. Фото: get.google.com
Арлекин. 1990-е гг. Глина, эмаль. Собрание Леонида Финберга
Наиболее ярко характер творчества Ольги Рапай-Маркиш проявился в жанре малой пластики. Ее мир керамики — это чудесное переплетение традиций, сказки, мифологии. Мастерица создала более 5 000 образов, ее источником вдохновения были народное творчество, литература, мифы и библейские истории.
В этих работах мастер проявляется одновременно как талантливый скульптор и увлекательная рассказчица. Повествовательный характер ее работ с шутливыми, бурлескными интонациями проявляется в причудливых сплетениях, а сюжет развивается в сложно организованном пространстве. Изображать мир скоморохов и шутов, которые прячут свои беды и горечь разочарований за маской смеха, была особой формой рассказа скульптора о собственной судьбе.
В этих работах мастер проявляется одновременно как талантливый скульптор и увлекательная рассказчица. Повествовательный характер ее работ с шутливыми, бурлескными интонациями проявляется в причудливых сплетениях, а сюжет развивается в сложно организованном пространстве. Изображать мир скоморохов и шутов, которые прячут свои беды и горечь разочарований за маской смеха, была особой формой рассказа скульптора о собственной судьбе.
Танец шутов
1980-е
Пестрая фольклорная форма образности персонажей и пародийно-нарочитый язык примитива стали основой стилистики мастера. Ее работам присущ юмор, соединение забавного и гротескного с оттенками доброго и лирического чувства. Шуты паясничают и дурачатся, Арлекины мечтают, блуждающие музыканты бредут не зная куда, каравеллы-ковчеги, наполненные зверушками, плывут, обозревая в подзорную трубу берег, где найдут радушный прием, — все движется и живет надеждой. Мастер вдохнул в своих персонажей жизнь и отпустил в долгие странствия, и бредут они по миру эдаким пестрым веселым цирком-балаганчиком, где царят любовь, дружба, радость.
Плакетка "Пьеро"
1993
Старый Пьеро
1990
Диалог
2000
Лестница Иакова
1980-е
Корабли с пассажирами Ольги вызывают аллюзию на старозаветный Ноев ковчег и средневековый Корабль дураков, но есть еще и одно чудесное предание, которое из поколения в поколение передавалось в семье Маркиш. Об этом вспоминал брат Ольги — Давид Маркиш:
«Ольга оставила несколько автопортретов, на которых изображена в своей неизменной полосатой тельняшке, на борту сказочной каравеллы, в добром соседстве с котом, изучающим окоём через подзорную трубу, и петухом в красной шляпе, возвещающим приход рассвета. Это романтическая композиция, её милые герои настроены вполне оптимистично: кот вот-вот увидит землю на горизонте, запоёт петух, и капитан в тельняшке ступит на золотой берег, полный цветами и птицами… Такая интересная перспектива была навеяна семейной легендой, переходившей из поколения в поколение: наш не столь уж и далёкий предок Лоренсу Маркиш являлся, якобы, заслуженным морским волком и адмиралом португальской короны. В 1495 году, спасаясь от костра инквизиции, заподозрившей в нём скрытого иудея, принявшего католицизм лишь из конъюнктурных соображений, наш дедушка Лоренсу угнал казенную каравеллу, отправился в южные моря и занялся там пиратством. Его принадлежность к притворщикам-марранам так и не была доказана: он счастливо избежал следствия и суда зловещих монахов-инквизиторов. Растворился „в тумане моря голубом“… Так или иначе, имя Маркиша носят не только улицы в украинском местечке Полонное, в Тель-Авиве и Хайфе, но и столица португальского Мозамбика так называлась, пока к власти там не пришли аборигены, сгоряча переименовавшие город Лоренсу-Маркиш в Мапуту».
«Ольга оставила несколько автопортретов, на которых изображена в своей неизменной полосатой тельняшке, на борту сказочной каравеллы, в добром соседстве с котом, изучающим окоём через подзорную трубу, и петухом в красной шляпе, возвещающим приход рассвета. Это романтическая композиция, её милые герои настроены вполне оптимистично: кот вот-вот увидит землю на горизонте, запоёт петух, и капитан в тельняшке ступит на золотой берег, полный цветами и птицами… Такая интересная перспектива была навеяна семейной легендой, переходившей из поколения в поколение: наш не столь уж и далёкий предок Лоренсу Маркиш являлся, якобы, заслуженным морским волком и адмиралом португальской короны. В 1495 году, спасаясь от костра инквизиции, заподозрившей в нём скрытого иудея, принявшего католицизм лишь из конъюнктурных соображений, наш дедушка Лоренсу угнал казенную каравеллу, отправился в южные моря и занялся там пиратством. Его принадлежность к притворщикам-марранам так и не была доказана: он счастливо избежал следствия и суда зловещих монахов-инквизиторов. Растворился „в тумане моря голубом“… Так или иначе, имя Маркиша носят не только улицы в украинском местечке Полонное, в Тель-Авиве и Хайфе, но и столица португальского Мозамбика так называлась, пока к власти там не пришли аборигены, сгоряча переименовавшие город Лоренсу-Маркиш в Мапуту».
На выставке состоялась презентация новой книги-альбома «Ольга Рапай-Маркиш: жизнь и творчество», вышедшая в киевском издательстве «Дух и Литера».
Замечательные воспоминания Ольги Рапай-Маркиш, включенные в книгу, рассказывают о жизни ее родителей. Отец Ольги, Перец Маркиш, был известным поэтом и драматургом, возглавлял Еврейскую секцию Союза писателей, его пьесы с успехом проходили в московских театрах, но даже слава и Орден Ленина не спасли его от расстрела в 1947 году.
«В молодости Перец Маркиш выиграл парижский конкурс красоты. Об этом вспоминала Анна Андреевна Ахматова. До Первой мировой войны еще совсем юный Перец оказался в Париже. Русские писатели и художники имели привычку встречаться в кафе „ротонда“ на улице Монпарнас. Так вот, компания решила, что Маркиш обязательно должен поучаствовать в конкурсе красоты, проходившем в Париже. Папа родился в местечке Полонное на Волыни и был таким себе местечковым мальчиком, придерживающимся определенных табу: „Как, мужчина — и вдруг конкурс красоты?“… В конце концов компания уговорила Маркиша на участие в конкурсе. Но у бедного Переца не было приличествующей случаю одежды. Взяли напрокат смокинг, туфли, брюки. И папа выиграл первый приз! Вернулся и раздал часть денег всей честной компании, а на оставшиеся (денежный приз был очень большой) отправился путешествовать — посетил святую землю, объездил всю Европу. Это отражено в его ранних стихах».
Фото: Перец Маркиш, Париж, 1924 год
На выставке также состоялся анонс новой книги о семье Рапай, об этом рассказала на встрече дочь скульптора — Екатерина Рапай. На встрече она делилась своими воспоминаниями…
Николай Рапай и Ольга Рапай-Маркиш. Фото: get.google.com. Николай Рапай — автор многих скульптурных портретов и памятников, установленных в Киеве, среди них — памятники Михаилу Булгакову, Анатолию Соловьяненко и Лесю Курбасу.
Когда супруги Рапай приехали в Киев, их приютила в своем доме семья Якутовичей. Об этом прекрасном времени, проведенном в доме на Кудрявской, рассказала на вечере воспоминаний Екатерина Рапай:
«Якутовичи сделали свой дом и моим домом. Это был дом, который заложил во мне главную человеческую основу, открыл мир Киева, мир культуры и искусства. Из того мира я до сих пор переживаю счастье не только красивых воспоминаний, а счастье ощущать, что там состоялась моя родина — в доме на Кудрявской, где собирались друзья моих родителей — Якутовичи, Гавриленко, Параджанов, Губарев, Данченки и многие другие. Это была большая компания, а ее костяк составляла замечательная „Республика Виа дель Корно“. Это была прекрасная взрослая игра, которую вели люди, наполненные внутренней свободой, стремлением быть самостоятельными и ответственными за свою жизнь. Сознательно или бессознательно они выбрали такую форму игры. В нашей Республике Георгий Якутович — Пан Президент, тетя Ася (Александра Якутович-Павловская) — Пани Президентова, был свой Кабинет министров: Александр Губарев — Министр Внутренних дел (он жил в подвале этого дома), Министр культуры — Григорий Гавриленко, папа — Министр обороны, у которого не было армии, мама была Министром Нацменьшиств, а Александр Данченко — Министр без портфеля (он жил на расстоянии). Кабинет министров собирался почти каждый вечер, решались текущие вопросы, остальное время Республика пировала. Тетя Ася устраивала пиршества с вкусными яствами и разносолами».
«Якутовичи сделали свой дом и моим домом. Это был дом, который заложил во мне главную человеческую основу, открыл мир Киева, мир культуры и искусства. Из того мира я до сих пор переживаю счастье не только красивых воспоминаний, а счастье ощущать, что там состоялась моя родина — в доме на Кудрявской, где собирались друзья моих родителей — Якутовичи, Гавриленко, Параджанов, Губарев, Данченки и многие другие. Это была большая компания, а ее костяк составляла замечательная „Республика Виа дель Корно“. Это была прекрасная взрослая игра, которую вели люди, наполненные внутренней свободой, стремлением быть самостоятельными и ответственными за свою жизнь. Сознательно или бессознательно они выбрали такую форму игры. В нашей Республике Георгий Якутович — Пан Президент, тетя Ася (Александра Якутович-Павловская) — Пани Президентова, был свой Кабинет министров: Александр Губарев — Министр Внутренних дел (он жил в подвале этого дома), Министр культуры — Григорий Гавриленко, папа — Министр обороны, у которого не было армии, мама была Министром Нацменьшиств, а Александр Данченко — Министр без портфеля (он жил на расстоянии). Кабинет министров собирался почти каждый вечер, решались текущие вопросы, остальное время Республика пировала. Тетя Ася устраивала пиршества с вкусными яствами и разносолами».
«…Нас, детей, меня и Сережу Якутовича, никогда не отстраняли от взрослых разговоров, мы дышали их воздухом, воздухом свободы и вольных искусств. У взрослых не было отдельных детских тем, отдельного языка для нас, только детские книги. Думаю, это лучший способ воспитания детей, когда происходит общение на равных и полная открытость родителей. Все, что касается оценок культуры, явлений из жизни, политических или социальных событий, должно быть передано детям так, как это понимают родители».
Фото: Сережа Якутович и Катя Рапай. Источник: страница Екатерины Рапай в соцсети фейсбук
Николай Рапай и Георгий Якутович в Карпатах, 1960-е годы. Фото: из семейного архива Екатерины Рапай. Источник: artukraine.com.ua
«Жители вольной Республики никогда не опускались до обсуждения бытовых житейских проблем. Они говорили о литературе, искусстве, живописи, музыке, философии, истории, о самых последних новостях в мировой культуре. Они существовали в закрытом, закупоренном железном коконе, но так, будто весь мир был для них открыт. Они были прекрасно осведомлены о самых последних течениях в искусстве, выставках, великих архитекторах. Дискуссии о работах Мис дан дер Роэ, Райде, Ле Корбузье велись так, словно они бывали в домах, созданными этими знаменитыми архитекторами.
Очень важно, что эти художники не только мыслили свободно, но и создавали потрясающие работы. Никогда из их уст не звучали слова „мое творчество“, „мы — люди искусства“ — Боже сохрани — это был моветон. О работе говорили, как о работе, при том каждый из них прекрасно знал себе цену, как мастеру. Помню, как Георгий Якутович приходил к папе и смотрел его рисунки: „Коля, ты сделал гениальные работы! Какие потрясающие вещи! А у меня ничего не получается, какая-то полная ерунда! И вообще я бездарный“. И в этом не было ни капли рисовки, кокетства или попытки завоевать папино сердце (его не надо было завоевывать — они были родными). Это были мучительные переживание художника на его пути к совершенству.
Вольный дух жителей Республики никогда не носил характер диссидентства, к политике это не имело отношения, но все, что было связано с советской действительностью, предавалось осмеянию и едкой иронии. Помню, когда я училась в первом классе я лепила из пластилина дома маленький самолет, „Хрущев летит на Кубу“. Когда мои родители услышали, что я леплю, они хохотали: „Что это за верноподданническое партийное искусство в доме?!“. Помню, мне было очень неловко, и чувство, что делаю что-то не то.
Сын Георгия Якутовича, Сережа, рассказывал, что у папы долгое время лежал собранный чемоданчик с вещами и сухарями, он ждал что за ним придут, и очень обижался что не приходили».
Очень важно, что эти художники не только мыслили свободно, но и создавали потрясающие работы. Никогда из их уст не звучали слова „мое творчество“, „мы — люди искусства“ — Боже сохрани — это был моветон. О работе говорили, как о работе, при том каждый из них прекрасно знал себе цену, как мастеру. Помню, как Георгий Якутович приходил к папе и смотрел его рисунки: „Коля, ты сделал гениальные работы! Какие потрясающие вещи! А у меня ничего не получается, какая-то полная ерунда! И вообще я бездарный“. И в этом не было ни капли рисовки, кокетства или попытки завоевать папино сердце (его не надо было завоевывать — они были родными). Это были мучительные переживание художника на его пути к совершенству.
Вольный дух жителей Республики никогда не носил характер диссидентства, к политике это не имело отношения, но все, что было связано с советской действительностью, предавалось осмеянию и едкой иронии. Помню, когда я училась в первом классе я лепила из пластилина дома маленький самолет, „Хрущев летит на Кубу“. Когда мои родители услышали, что я леплю, они хохотали: „Что это за верноподданническое партийное искусство в доме?!“. Помню, мне было очень неловко, и чувство, что делаю что-то не то.
Сын Георгия Якутовича, Сережа, рассказывал, что у папы долгое время лежал собранный чемоданчик с вещами и сухарями, он ждал что за ним придут, и очень обижался что не приходили».
Иван Миколайчук и Георгий Якутович. 1963 год. Фото из личного архива Сергея Якутовича. Источник: mykolajchuk.com.ua
Воспоминания Екатерины Рапай, отрывки из книги, готовящейся к публикации: «Еще в самом раннем детстве я видела Якутовича за работой в какой-то первой его мастерской. Мне кажется, он тогда делал „Є у мене топiр-топiр“ — большой эстамп
с пляшущим гуцулом. Я видела, как он режет по линолеуму острыми стамесками, идя по нарисованном контурам. Позже я бывала в его мастерской в Лавре, с балкончика которой открывался простор зеленых склонов, Днепра, плоскости левого берега, еще не опороченного унылыми высотками. Тишина Лавры, легкий перезвон с волшебной колокольни, огромные бронзовые каштаны вокруг благородных руин Успенского собора. А в остальное время — пиры на Кудрявской, пиры у нас на Киквидзе, пиры у Параджанова…».
Сергей Параджанов во время съемок фильма «Тени забытых предков», 1960-е гг.
«К Сергею Иосифовичу я начала ходить уже подростком. Вначале с папой, потом — одна. Мне повезло видеть его не только в шумных застольях с запахами лобио и грузинскими винами. Я бывала в его квартире на Площади Победы, на 7 этаже углового дома. Там, в венецианской шкатулке квартиры и на угловом балконе разворачивались восхитительные события бесед, эмоциональных и тихих, дружеских, и снова очень оторванных от земли. Дядя Сережа, заботливейший отец своего ребенка, с особой нежностью относился к детям друзей. Никогда не принижал и не приближал к детству свои беседы, а, напротив, говорил о самом важном для него, о том, что считал главным для нас. На моих глазах происходило создание его работ — коллажей, придумывание сценариев. Он с особым вниманием относился к моим работам, которые я приносила на его оценку. Очень торжественно и с большим восхищением он говорил о них, смущая меня ужасно, ну, потому, что кто я такая, а он — гений. А для него это все было всерьез, а от того хотелось расти выше, выше. Он охватывал своей заботой мое одевание в новую одежду — рыскал по Толкучке в поисках чего-то годного для пальто, возил меня в Черновцы покупать кожух на зиму. А самый большой подарок — поездка во Львов на один день, потому, что я там не бывала. Это волшебство открытия Львова Параджановым — удар в сердце на всю мою жизнь».
Фото со съемок фильма «Тени забытых предков», 1960-е гг. © tiniproject.com.ua
Книга воспоминаний Екатерины Рапай выйдет в 2018 году в издательстве «Дух и Литера». А Национальный музей Тараса Шевченко приглашает на новую выставку «Невидимое. Мария Примаченко», которая откроется 21 декабря и продлится до 21 января 2018 года.
Гороховое чучело
1991
Артхив: читайте нас в Телеграме и смотрите в Инстаграме
Главное фото новости: Ольга Рапай-Маркиш «Бродячие музыканты», 2000 год. Собрание Якова Барсука.
Фото работ в экспозиции: страница Музея Тараса Шевченко в соцсети фейсбук.
Фото работ в экспозиции: страница Музея Тараса Шевченко в соцсети фейсбук.
