Что общего между ручкой от стеклоподъемника, мраморными камерами слежения и насыпью из ракообразных? Конечно же, автор, который генерирует и воплощает самые невероятные аналогии! Работы «восточного Энди Уорхола» мы увидели в Берлине в апреле. В музее Мартина Гропиуса презентовали крупнейшую экспозицию современного арт-революционера — «Evidence». Однако Ай Вэйвэя на открытии не было: власти Поднебесной уже три года не возвращают ему загранпаспорт, ведь на каждую оплошность системы он реагирует смелым художественным жестом… Пройдемте!
Вело-инсталляция: в отсутствии художника
У входа в Мартин-Гропиус-бау — велосипед с цветочной корзинкой. Каждое утро в неё кладут свежие тюльпаны в знак солидарности с китайским арт-деятелем, который лишен права покидать пределы страны. А за тысячи километров Ай Вэйвэй каждое утро фотографирует велосипед с цветами возле своей пекинской мастерской и выкладывает снимки в сеть. И чтобы немецкие почитатели его творчества не унывали, свое отсутствие на берлинской выставке автор называет всего лишь одной из инсталляций.
Уже в арт-центре гостей встречает пирамида из 150 велосипедов и «войско» старинных табуреток. Предыстория композиции из «двухколесных» печальна: она создана в память о приговоренном к смертной казни жителе Шанхая, задержанном полицией за передвижение на незарегистрированном велосипеде. Из-за возникшей потасовки было убито шестеро полицейских, и велосипедного нелегала приговорили к высшей мере наказания. Неудивительно, что вокруг квартиры и студии диссидента Вэйвэя сегодня установлены камеры наблюдения… В поле зрения их мраморных копий попадает и каждый переступивший порог Мартин-Гропиус-бау. Вот такой он, оруэлловский Восток!
Деревянных табуреток в немецкую столицу привезли аж 6 тысяч. Но передохнуть на них уставшему туристу нельзя: по замыслу концептуалиста, множество атрибутов быта китайских крестьян, лишенных присутствия людей, символизируют тотальное одиночество личности в эпоху стремительной модернизации.
Разглядывая «табуреточную армию», понимаю, что арт-объекты неотделимы от контекста — в этом смысл. И в целом Вэйвэевкий концепт производит на избалованного среднестатистического европейского гостя похожее впечатление: человек заходит в зал, видит многочисленные табуретки, усердно думает, смущается, стремится к табличке с описанием проекта, читает, озаряется слегка уловимой улыбкой понимания, устремляется в следующий зал, видит на полу гору замерших крабов, усердно думает, смущается… И так все время, пока не пройдет 18 залов.
Музейный эксгибиционизм
Cобытие, «заказавшее» Ай Вэйвэю дорогу в Берлин, произошло 12 мая 2008 года: тогда землетрясение в провинции Сычуань унесло 70 000 жизней, а число пострадавших от катастрофы составило 370 000.
Одной из инсталляций на берлинской выставке стал стальной «сад» из 150 тонн арматуры. Это — исковерканные детали учебных заведений, пострадавших от землетрясения. Таким образом, создатель социального арт-объекта выдвинул обвинение в некачественном строительстве школ и «отмывании денег» за счет жизни и здоровья детей.
А в ответ на то, что спустя 300 дней после катаклизма власти страны так и не смогли огласить точное количество жертв, художник начал проводить собственное гражданское расследование. За что и поплатился. Ведь не зря же творец занимает 24-ое место в рейтинге самых влиятельных людей по версии журнала «Time»! Любой власти так или иначе удобнее его обезвредить.
Укрощение строптивого
Первым делом, мастерская Ай Вэйвэя в Шанхае была признана нелегальной и снесена. Её «останки» также приехали в Берлин. За этим последовал арест художника и лишение права покидать родину. И вот на 3 тыс. кв.м. пространства крупнейшего берлинского центра Мартина Гропиуса Ай Вэйвэй с бытовой откровенностью воссоздал камеру, в которой его содержали и допрашивали 81 день. Изнанка и подноготная в деталях: наручники из нефрита, стеклянные вешалки для одежды, целое поле из системных блоков и электронных носителей информации (в день ареста полиция конфисковала большую партию техники из его офиса)… Вот так автор «оголяет» доказательства своей правды.
Ограничивать себя в риторических вопросах к китайской власти художник все равно не собирается. Мраморный мини-аналог архипелага, за который Китай и Япония ведут отчаянные споры с конца второй мировой — яркое тому подтверждение. Редкая возможность побывать на «Острове Дяоюйдао», патрулируемом военными, не покидая мирной Германии.
Кстати, вместо обоев стены четырех залов сплошь покрыты долговыми расписками. «IOW» или «I Owe You» (в пер. «Я тебе должен») — напоминание о том, как Вэйвэя обвинили в уклонении от уплаты налогов на крупную сумму, после чего на счет художника посыпались переводы от «сочувствующих» почитателей творчества.
Немая война
«Хи се», что по-китайски означает «гармоничный», на слух звучит так же, как и «речные крабы». Жонглируя омонимами, художник иллюстрирует излюбленный термин китайского коммунистического правительства по отношению к обществу стадом фарфоровых крабов, разбросанных по паркетной суше.
Не менее красноречив экспонат «Ручка стеклоподъемника из пекинского такси»: в Пекине накануне Всекитайского собрания народных представителей, чтобы враги режима не распространяли оппозиционные листовки из окон такси, распорядились снять ручки стеклоподъемников со всех авто с шашечками.
Следующий символ: ценнейшие вазы династии Хань Ай Вэйвэй заботливо выкрасил блестящей автомобильной краской любимых оттенков Merсedes и BMW. Дорогостоящие исторические экспонаты, погребенные под слоем пигмента — далеко не самый провокативный ход творца. Напомним, что на одной из своих выставок он позволил артефакту разбиться, а на другом — изобразил логотип Coca-cola.
Лицезреть «Доказательства» европейского концептуалиста с восточным мышлением жители и гости Берлина смогут до 7 июля. Если будет возможность — советую и вам пройти этот путь настоящего арт-воина из 18 залов, чтобы по-другому взглянуть на мир.
