Наталья Гарбер, июнь-июль 2022
Говорят, на востоке покупатель может купить у художника не только шедевр, но и – за отдельную плату – право увидеть процесс его создания. Я в тот раз купила процесс.
Из моей новеллы о математике трансформационного искусства "Красивое решение"
К последним курсам мехмата я объелась абстрактным мышлением в пространстве холодной Вселенной настолько, что весной сказала подруге: если сейчас не начну руками рисовать нечто предельно земное, озверею. Погребенное во мне искусство требует жертв пострашнее "Фауста" Гете, рычала я на лекциях по теории функций комплексного переменного, угрожая уничтожением мнимой части этих самых функций. И подруга, выпускница школы-интерната при мехмате, отвела меня в мастерскую к художнику-нонконформисту Диме Гордееву, ученику великого математика Колмогорова и своему бывшему преподавателю в этой самой школе.
К концу 1990-х Дима превратился из математика в лидера довольно известной группы «20 московских художников», и раз в неделю у него в мастерской собиралась разношерстная компания – рисовать натурщиц. Через бывшую ученицу Гордеев разрешил мне присоединиться, а сначала - познакомиться. И вот солнечным субботним утром мы с подругой взобрались по шаткой лестнице со двора на второй этаж деревянного дома и оказались в мастерской, состоявшей из предбанника со столом для чаевничанья и нескольких «творческих» комнат.
Диме было под пятьдесят, он был добродушен, открыт, легок и охотно показал нам свои живописные сокровища, теснившиеся вдоль стен. Выдвигая картины из темноты, я провалилась в густо населенный мир Гордеевской фантазии. Излюбленной темой нонконформиста были массы народа немодельной внешности: он рисовал толпы в купальниках на пляжах, группы лыжников на горках, вечернюю давку в метро, тусовки художников и даже бал нечисти у Воланда. Само собой, немодельных математиков, начиная с Колмогорова, Дима тоже рисовал в изобилии, причем часто вместе с семьями.
Заметив его предпочтение к изображению старых, кривых и траченных жизнью персонажей, я спросила – а молодые? «Понимаешь», - сказал Дима, - «молодые и румяные информативны как яблоки, а на старых лицах и телах написана вся их жизнь – это интересней». Я кивнула, пригляделась и в пляжной толпе соотечественников разглядела… Мону Лизу. Потом знаменитого голландского мальчика в шапочке. «А пейзажи чужие вставляешь в свои?» – спросила я, примериваясь, как бы вписался Брейгель в Димины панорамы. «Нет», - улыбнулся мастер, - «только художественных знакомцев». Я закивала – для меня тоже Мастер и Маргарита, Карлсон или Мумми-тролли воспринимались как часть ближнего круга, так что проницаемость, взаимосвязанность и единство виртуального и реального мира в голове и на холсте были совершенно понятны.
«А где ты подглядываешь своих морщинистых персонажей?» – спросила я, заметив, что современные герои в многофигурных Диминых композициях не повторяются. «Ты знаешь, в юности мне хотелось очень много ездить, я все время вбирал новое», - сказал Дима – «а теперь я могу почти не выходить из мастерской, потому что в голове и так достаточно героев. И вообще - достаточно всего». «Но ведь порой в одном троллейбусе можно набрать крепкую команду для батального полотна», - рассмеялась я. «Верно», - сказал Дима, - «но главное теперь происходит внутри».
Я с детства была выдумщица, так что с приоритетом внутреннего переживания над внешними событиями была совершенно согласна. Но когда тебе чуть больше двадцати и ты любопытен к миру, сложно вообразить насыщение, при котором перестаешь озираться вокруг и стремиться за горизонт в ожидании нового, следующего, большего. Состояние удовлетворенного жизнью нонконформизма меня заинтересовало и показалось целительным. Выйду-ка я на пенсию на полдня раз в неделю прямо сейчас, чтобы рисовать в Диминой мастерской информативную натуру для собственной реинтеграции с искусством, решила я. Гордеев легко согласился продифференцировать мою реальность.
Я присоединилась к мастерской, чтобы учиться у парадоксального добряка и человека Возрождения гармонично подключаться к земному жизнетворенью. На дворе бушевали Перестройка, гласность и нестабильность, невропаты расчубайсивали страну, народ одурело выживал, креативщики ваяли чернуху. А у Димы раз в неделю разномастная компания собиралась рисовать натуру - человек шесть мужиков средних лет, я и обнаженная натурщица.
Состав команды меня не смущал, потому что 10 школьных летних каникул я провела нагишом с матерью и теткой в эстонском заповеднике, где над пустынным пляжем по пограничной тропе в лесу несли службу солдаты. Наши с ними параллельные реальности не пересекались, потому что новобранцам было запрещено устраивать с отдыхающими женщинами картину «Завтрак на траве». Но мы знали о них, временами видели среди сосен любопытные физиономии, слышали топот сапог, и я привыкла к сочетанию обнаженности и доверия в природе.
Посему сложность рисования натуры у Гордеева для меня была в том, что натурщица оказалась худая, как мой «Архангел Михаил». И я никак не могла разглядеть в ней ожидаемую гармонию земного цветения, которая переключила бы меня с космического очарования и точности математического моделирования на несовершенную и нечеткую, зато теплую и живую земную красоту. Так что главным источником нонконформистской радости в первые сессии для меня была компания, которая трепалась в процессе рисования особым образом: они комментировали процесс осознания созерцаемой красоты.
«Не вникаю», - раздумчиво говорил Дима. «А ты попробуй», - откликался мой сосед, веселый крепкий парень лет тридцати. «Вот именно», - эхом повторял толстый бас сзади меня. Смысл разговора был не в словах, а в общем медитативном переживании того, как обозреваемое снаружи запускает внутри нас силу видения форм, света и цвета.
Обнажение нонконформистской гармонии
Из моей новеллы о математике трансформационного искусства "Красивое решение"
К последним курсам мехмата я объелась абстрактным мышлением в пространстве холодной Вселенной настолько, что весной сказала подруге: если сейчас не начну руками рисовать нечто предельно земное, озверею. Погребенное во мне искусство требует жертв пострашнее "Фауста" Гете, рычала я на лекциях по теории функций комплексного переменного, угрожая уничтожением мнимой части этих самых функций. И подруга, выпускница школы-интерната при мехмате, отвела меня в мастерскую к художнику-нонконформисту Диме Гордееву, ученику великого математика Колмогорова и своему бывшему преподавателю в этой самой школе.
К концу 1990-х Дима превратился из математика в лидера довольно известной группы «20 московских художников», и раз в неделю у него в мастерской собиралась разношерстная компания – рисовать натурщиц. Через бывшую ученицу Гордеев разрешил мне присоединиться, а сначала - познакомиться. И вот солнечным субботним утром мы с подругой взобрались по шаткой лестнице со двора на второй этаж деревянного дома и оказались в мастерской, состоявшей из предбанника со столом для чаевничанья и нескольких «творческих» комнат.
Диме было под пятьдесят, он был добродушен, открыт, легок и охотно показал нам свои живописные сокровища, теснившиеся вдоль стен. Выдвигая картины из темноты, я провалилась в густо населенный мир Гордеевской фантазии. Излюбленной темой нонконформиста были массы народа немодельной внешности: он рисовал толпы в купальниках на пляжах, группы лыжников на горках, вечернюю давку в метро, тусовки художников и даже бал нечисти у Воланда. Само собой, немодельных математиков, начиная с Колмогорова, Дима тоже рисовал в изобилии, причем часто вместе с семьями.
Заметив его предпочтение к изображению старых, кривых и траченных жизнью персонажей, я спросила – а молодые? «Понимаешь», - сказал Дима, - «молодые и румяные информативны как яблоки, а на старых лицах и телах написана вся их жизнь – это интересней». Я кивнула, пригляделась и в пляжной толпе соотечественников разглядела… Мону Лизу. Потом знаменитого голландского мальчика в шапочке. «А пейзажи чужие вставляешь в свои?» – спросила я, примериваясь, как бы вписался Брейгель в Димины панорамы. «Нет», - улыбнулся мастер, - «только художественных знакомцев». Я закивала – для меня тоже Мастер и Маргарита, Карлсон или Мумми-тролли воспринимались как часть ближнего круга, так что проницаемость, взаимосвязанность и единство виртуального и реального мира в голове и на холсте были совершенно понятны.
«А где ты подглядываешь своих морщинистых персонажей?» – спросила я, заметив, что современные герои в многофигурных Диминых композициях не повторяются. «Ты знаешь, в юности мне хотелось очень много ездить, я все время вбирал новое», - сказал Дима – «а теперь я могу почти не выходить из мастерской, потому что в голове и так достаточно героев. И вообще - достаточно всего». «Но ведь порой в одном троллейбусе можно набрать крепкую команду для батального полотна», - рассмеялась я. «Верно», - сказал Дима, - «но главное теперь происходит внутри».
Я с детства была выдумщица, так что с приоритетом внутреннего переживания над внешними событиями была совершенно согласна. Но когда тебе чуть больше двадцати и ты любопытен к миру, сложно вообразить насыщение, при котором перестаешь озираться вокруг и стремиться за горизонт в ожидании нового, следующего, большего. Состояние удовлетворенного жизнью нонконформизма меня заинтересовало и показалось целительным. Выйду-ка я на пенсию на полдня раз в неделю прямо сейчас, чтобы рисовать в Диминой мастерской информативную натуру для собственной реинтеграции с искусством, решила я. Гордеев легко согласился продифференцировать мою реальность.
Я присоединилась к мастерской, чтобы учиться у парадоксального добряка и человека Возрождения гармонично подключаться к земному жизнетворенью. На дворе бушевали Перестройка, гласность и нестабильность, невропаты расчубайсивали страну, народ одурело выживал, креативщики ваяли чернуху. А у Димы раз в неделю разномастная компания собиралась рисовать натуру - человек шесть мужиков средних лет, я и обнаженная натурщица.
Состав команды меня не смущал, потому что 10 школьных летних каникул я провела нагишом с матерью и теткой в эстонском заповеднике, где над пустынным пляжем по пограничной тропе в лесу несли службу солдаты. Наши с ними параллельные реальности не пересекались, потому что новобранцам было запрещено устраивать с отдыхающими женщинами картину «Завтрак на траве». Но мы знали о них, временами видели среди сосен любопытные физиономии, слышали топот сапог, и я привыкла к сочетанию обнаженности и доверия в природе.
Посему сложность рисования натуры у Гордеева для меня была в том, что натурщица оказалась худая, как мой «Архангел Михаил». И я никак не могла разглядеть в ней ожидаемую гармонию земного цветения, которая переключила бы меня с космического очарования и точности математического моделирования на несовершенную и нечеткую, зато теплую и живую земную красоту. Так что главным источником нонконформистской радости в первые сессии для меня была компания, которая трепалась в процессе рисования особым образом: они комментировали процесс осознания созерцаемой красоты.
«Не вникаю», - раздумчиво говорил Дима. «А ты попробуй», - откликался мой сосед, веселый крепкий парень лет тридцати. «Вот именно», - эхом повторял толстый бас сзади меня. Смысл разговора был не в словах, а в общем медитативном переживании того, как обозреваемое снаружи запускает внутри нас силу видения форм, света и цвета.
Обнажение нонконформистской гармонии
Ворожба
1999
На третий раз натурщица сменилась и пришла Лена: полная, самодостаточная и свободная. Она поприветствовала компанию хрипловатым низким голосом и вольно раскинулась на топчане, как пантера. Поза была такой цельной, что я поймала инсайт. «Вот», - сказала я. «Да», - понимающе откликнулся толстый бас. «И я о том же», - поддал огня Дима. «Вникаю», - улыбнулся мой сосед.
Мы рисовали по 45 минут с перерывами на 15-минутный чай, и эта сессия была тиха и полна значения для всех нас. Лена сияла под утренним солнцем как яблочко наливное, и каждый из нас отражал ее земное цветение как мог. У меня было ощущение переформатирования собственного тела в процессе рисования – я будто оказалась снова на морском пляже, на ветру под соснами. В итоге в перерыв я задержалась, дорабатывая плечо модели, пока наша компания небрежно одетых вольнодумных мужичков пошла с Леной пить чай и обсуждать мировую гармонию.
Когда я вышла в предбанник, то застала немую сцену: со двора разнорабочие прислали за водой восточного подмастерья лет восемнадцати. Он стоял в дверях, тихо пошатываясь, и созерцал живой «Завтрак на траве». Времена были еще скромные, на телемосте с американцами в те годы русские тетки кричали, что в СССР секса нет. Художники-нонконформисты считали иначе, посему дружелюбно и весело предлагали гостю налить ведро. Но он не мог сойти с места, потому что Лена сидела как Гелла в нехорошей квартире №50 – голая, на живописном халате, с чашкой чая, дымящейся в утреннем солнце. И смотрела на него приветливо, но из параллельной Все-Ленной.
До сих пор не знаю, строители со двора нарочно хотели шокировать парня или просто не знали, в какую компанию шлют. Ведро мы ему налили сами, потому что перебороть очарование и смущение он не смог. Художники добродушно радовались, что приобщили парня к прекрасному. Лена сдержанно улыбалась, подыгрывая нашему веселью. Юнца вывели за дверь. По лестнице он спустился в трансе, и не смог ответить на шумные вопросы товарищей внизу, что такое видел, что до сих пор качается. Но, надеюсь, с тех пор ему стала доступна мировая гармония в каждом изгибе Вселенной. Прямо там, в неприбранном весеннем московском дворе, а не за далеким волшебным горизонтом.
За пару лет хождения в Димину мастерскую я сбалансировала свои полушария, встала на крыло и сдала диплом по управлению изменениями на стыке пяти областей математики, из которых потом выросла «теория всего». Вырулила в компьютерную анимацию, освоила арт-терапию, - и обсудила с опытным христианским семейным психологом свое нежелание жертвовать творчеством ради семьи. Ибо, начав жить одна, вершиной счастья ощущала свободу, в которой максимально ярко переживала то самое сияющее чувство Планетарной радости, комфортно накручивая спираль креативного роста. И хотя у меня были очень милые приятели с серьезными намерениями, моя высокая энергетика выглядела целевой инвестицией на создание нонконформистских гармоний.
С твоим визионерским характером, сказал мудрец, ты лет до 50 будешь набирать высоту с ангелами, переобуваясь в воздухе. Для счастья женщине нужно много разного, поэтому "дифференцируй" свою главную творческую цель и не давай обещаний мужчинам, пока не почувствуешь, что заземлилась с избытком. Тогда можешь выбрать себе того, кто подойдет для созидания Вселенной с верхней ноты набранной тобой полноты. Он найдется прямо на твоем пути, ибо у вас будет общее служение. И с ним будет легко дышать.
С тех пор я посвятила несколько десятилетий изучению и практике искусства жизнетворения в космических резонансах с многоликими созидателями этой гармонии, начиная с травы под ногами и заканчивая ангелами в небе. В 1990-х мой музей картин и стихов на портале национального наследия "Музеи России" нашел и включил в свой пул международный онлайн-проект The art stand, "дающий силу через искусство" сообществам 85+ стран. Я почувствовала себя Давидом 21 века, но меня уже затянула междисциплинарность цифровой эпохи. Я защитила диссертацию по обучению созданию виртуальной реальности, научила виртуалить массу детей и взрослых, остажировалась на ВВС, написала больше 300 статей и 12 книг. Получила премию Европейской академии наук, сделала линейку тренингов по креативу и в 2000-х на совместном ивенте для "Ведомостей" французы сдали мне статистику: в организациях творчества до 7%, остальное - рутина, узок круг наших соратников. Расширяя этот круг, я научила многообразным творческим практикам 150 крутых компаний, и заскучала.
Основными препонами к расцвету креатива оказались родовые заморочки, и я пошла изучать семейную терапию, чтобы их снимать. Постоянное согласование разъезжающихся личных интересов созидателей бюргерского счастья показалось мне дико затратным и неэффективным: на выходе тяжелых переговоров получалось состояние семейной системы в 1\1000 от той сияющей радости, которую я естественным образом получала от творчества. И тогда с шаманами-антропологами я словила инсайт, что долгая и счастливая жизнь получается по достижении расширенного состояния сознания: ты видишь светоносную природу партнера и одновременно принимаешь несовершенный способ реализации этой природы. Отлично, сказала я, будем расти до высших сфер. Как нарративный психолог сопроводила 200 сложных "беременных пар" на пути к счастливым родам, стала называть человеческих детенышей космонавтами и захотела описать свое расширенное видение светоносной Планеты из космоса.
Прочла у Вирджинии Вульф, что для писательского труда женщинам необходимы только собственные средства и уединенная комната - ура, они у меня были! Опубликовала сотню новелл о внутренней музыке человека, 10 летних сезонов "прочистила себя под Пушкиным" в благословенном Михайловском - "и для меня воскресли вновь и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь"... По Интернет-публикациям меня нашли друзья отца, я свела повесть о нем по их воспоминаниям и превысила наконец свою битву с Голиафом семейных утрат. Получила несколько международных литературных премий, научила писательству массу чудаков эпохи глобализации, опубликовала учебник малой прозы и поэзии - и на волне вдохновения вылечилась от астмы настолько креативно, что теперь помогаю в этом другим. Так, используя потенциал и ограничения России для развития инструментария и качества своих творческих решений, вышла на уровень межконфессионального партнерства со Вселенной.
Сегодня я уже старше того Димы Гордеева, который рассказывал мне о внутренней мастерской, в которой достаточно всего. Освоив соизмеримый объем практик созидания миров, я тоже достигла состояния, про которое говорят: счастье – это удовлетворение. Однако оно подобно не устойчивости парения в нирване, как я ожидала, а постоянной работе по трансформации внутреннего переживания в практику внешнего жизнетворчества. Главной движущей силой этого удовлетворенного нонконформизма стал тантрический парадокс: я превращаю свою привязанность к творческому состоянию в искусство жизнетворенья всего, с чем встречаюсь на пути. И я даже не заметила, что в 2000 году из моей жизни незаметно ушло рисование. Как отрезало.
Осмысленное счастье нонконформиста: transformational science art
Мы рисовали по 45 минут с перерывами на 15-минутный чай, и эта сессия была тиха и полна значения для всех нас. Лена сияла под утренним солнцем как яблочко наливное, и каждый из нас отражал ее земное цветение как мог. У меня было ощущение переформатирования собственного тела в процессе рисования – я будто оказалась снова на морском пляже, на ветру под соснами. В итоге в перерыв я задержалась, дорабатывая плечо модели, пока наша компания небрежно одетых вольнодумных мужичков пошла с Леной пить чай и обсуждать мировую гармонию.
Когда я вышла в предбанник, то застала немую сцену: со двора разнорабочие прислали за водой восточного подмастерья лет восемнадцати. Он стоял в дверях, тихо пошатываясь, и созерцал живой «Завтрак на траве». Времена были еще скромные, на телемосте с американцами в те годы русские тетки кричали, что в СССР секса нет. Художники-нонконформисты считали иначе, посему дружелюбно и весело предлагали гостю налить ведро. Но он не мог сойти с места, потому что Лена сидела как Гелла в нехорошей квартире №50 – голая, на живописном халате, с чашкой чая, дымящейся в утреннем солнце. И смотрела на него приветливо, но из параллельной Все-Ленной.
До сих пор не знаю, строители со двора нарочно хотели шокировать парня или просто не знали, в какую компанию шлют. Ведро мы ему налили сами, потому что перебороть очарование и смущение он не смог. Художники добродушно радовались, что приобщили парня к прекрасному. Лена сдержанно улыбалась, подыгрывая нашему веселью. Юнца вывели за дверь. По лестнице он спустился в трансе, и не смог ответить на шумные вопросы товарищей внизу, что такое видел, что до сих пор качается. Но, надеюсь, с тех пор ему стала доступна мировая гармония в каждом изгибе Вселенной. Прямо там, в неприбранном весеннем московском дворе, а не за далеким волшебным горизонтом.
За пару лет хождения в Димину мастерскую я сбалансировала свои полушария, встала на крыло и сдала диплом по управлению изменениями на стыке пяти областей математики, из которых потом выросла «теория всего». Вырулила в компьютерную анимацию, освоила арт-терапию, - и обсудила с опытным христианским семейным психологом свое нежелание жертвовать творчеством ради семьи. Ибо, начав жить одна, вершиной счастья ощущала свободу, в которой максимально ярко переживала то самое сияющее чувство Планетарной радости, комфортно накручивая спираль креативного роста. И хотя у меня были очень милые приятели с серьезными намерениями, моя высокая энергетика выглядела целевой инвестицией на создание нонконформистских гармоний.
С твоим визионерским характером, сказал мудрец, ты лет до 50 будешь набирать высоту с ангелами, переобуваясь в воздухе. Для счастья женщине нужно много разного, поэтому "дифференцируй" свою главную творческую цель и не давай обещаний мужчинам, пока не почувствуешь, что заземлилась с избытком. Тогда можешь выбрать себе того, кто подойдет для созидания Вселенной с верхней ноты набранной тобой полноты. Он найдется прямо на твоем пути, ибо у вас будет общее служение. И с ним будет легко дышать.
С тех пор я посвятила несколько десятилетий изучению и практике искусства жизнетворения в космических резонансах с многоликими созидателями этой гармонии, начиная с травы под ногами и заканчивая ангелами в небе. В 1990-х мой музей картин и стихов на портале национального наследия "Музеи России" нашел и включил в свой пул международный онлайн-проект The art stand, "дающий силу через искусство" сообществам 85+ стран. Я почувствовала себя Давидом 21 века, но меня уже затянула междисциплинарность цифровой эпохи. Я защитила диссертацию по обучению созданию виртуальной реальности, научила виртуалить массу детей и взрослых, остажировалась на ВВС, написала больше 300 статей и 12 книг. Получила премию Европейской академии наук, сделала линейку тренингов по креативу и в 2000-х на совместном ивенте для "Ведомостей" французы сдали мне статистику: в организациях творчества до 7%, остальное - рутина, узок круг наших соратников. Расширяя этот круг, я научила многообразным творческим практикам 150 крутых компаний, и заскучала.
Основными препонами к расцвету креатива оказались родовые заморочки, и я пошла изучать семейную терапию, чтобы их снимать. Постоянное согласование разъезжающихся личных интересов созидателей бюргерского счастья показалось мне дико затратным и неэффективным: на выходе тяжелых переговоров получалось состояние семейной системы в 1\1000 от той сияющей радости, которую я естественным образом получала от творчества. И тогда с шаманами-антропологами я словила инсайт, что долгая и счастливая жизнь получается по достижении расширенного состояния сознания: ты видишь светоносную природу партнера и одновременно принимаешь несовершенный способ реализации этой природы. Отлично, сказала я, будем расти до высших сфер. Как нарративный психолог сопроводила 200 сложных "беременных пар" на пути к счастливым родам, стала называть человеческих детенышей космонавтами и захотела описать свое расширенное видение светоносной Планеты из космоса.
Прочла у Вирджинии Вульф, что для писательского труда женщинам необходимы только собственные средства и уединенная комната - ура, они у меня были! Опубликовала сотню новелл о внутренней музыке человека, 10 летних сезонов "прочистила себя под Пушкиным" в благословенном Михайловском - "и для меня воскресли вновь и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь"... По Интернет-публикациям меня нашли друзья отца, я свела повесть о нем по их воспоминаниям и превысила наконец свою битву с Голиафом семейных утрат. Получила несколько международных литературных премий, научила писательству массу чудаков эпохи глобализации, опубликовала учебник малой прозы и поэзии - и на волне вдохновения вылечилась от астмы настолько креативно, что теперь помогаю в этом другим. Так, используя потенциал и ограничения России для развития инструментария и качества своих творческих решений, вышла на уровень межконфессионального партнерства со Вселенной.
Сегодня я уже старше того Димы Гордеева, который рассказывал мне о внутренней мастерской, в которой достаточно всего. Освоив соизмеримый объем практик созидания миров, я тоже достигла состояния, про которое говорят: счастье – это удовлетворение. Однако оно подобно не устойчивости парения в нирване, как я ожидала, а постоянной работе по трансформации внутреннего переживания в практику внешнего жизнетворчества. Главной движущей силой этого удовлетворенного нонконформизма стал тантрический парадокс: я превращаю свою привязанность к творческому состоянию в искусство жизнетворенья всего, с чем встречаюсь на пути. И я даже не заметила, что в 2000 году из моей жизни незаметно ушло рисование. Как отрезало.
Осмысленное счастье нонконформиста: transformational science art
Трансформация
XX век
Медитируй, и ты увидишь, сказал дивный заморский буддийский учитель, согласившись онлайн вести меня к просветлению несколько лет назад. Видимо, в прошлой жизни он меня уже этому искусству научил, а в этой только напомнил, потому что за время сотрудничества я признала его своим Буддой и… вдруг вернулась в рисование после 20-летнего перерыва. Пандемической весной 2020, когда жители Планеты с ужасом шарахнулись от китайцев, я в логике нонконформистского парадокса интуитивно пошла «против течения»: вернулась в визуальное искусство, выбрав китайскую живопись смыслов се-и.
Мой мастер улыбнулся и сказал: я готов, что в итоге моих стараний вместо буддийского учителя ты станешь художником. А я ответила, что не вижу разницы, потому что если я поклоняюсь Татхагате, Постигшему Реальность, Наслаждаясь Ясным Сиянием Лотоса, то мы с Татхагатой оба художники. Мастер рассмеялся, ибо если ученик тебя переиграл, значит, ты действительно хороший учитель. И тогда вопреки его утверждению, что духовную практику оценить нельзя, я нам обоим поставила «буддийский зачет» ?. И продолжила медитировать.
Работая свободной кистью над образами нового мира, я довольно быстро поняла, что все, что делаю в искусстве, науке, образовании, бизнесе, дипломатии и просто по жизни – это се-и, то есть управление смыслами созидания жизни. Я называю это transformational science art – искусство трансформации реальности с гармонизацией работы обоих полушарий, моих и Планеты. В моем подходе важно лаконичное, художественное и одновременно доказательное, проникновение в глубины познания жизни во Вселенной.
В се-и моим главным жанром стали «цветы и птицы»: через метафору цветения и полета в контакте с жизнью на Планете я разглядываю реальность от микро- до макро-уровня внутри и снаружи себя, включая звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас, ибо смыслы пронизывают всю Вселенную. Се-и заставило меня взяться за фотоаппарат, чтобы собрать коллекцию «лиц природы», и за цифровые коллажи, чтобы их «подружить».
Перевалив на виртуальной выставке на Артхиве за метку в 600 работ в 15 разноформатных коллекциях, я приблизилась к Диминому состоянию, когда «главное происходит внутри». Стало возможно рисовать цветок, петь с птицей, создавать героя или присоединяться к облакам от избытка сил и без стремления добежать до горизонта. Мои полушария науки и искусства с помощью медитаций регулярно сходятся в инсайты, и творения внутреннего мира в свой срок проявляются, как младенцы из чрева Вселенной. Возникло ощущение достаточности всего даруемого жизнью. В предверьи перехода на следующую ступень. Вверх.
И российская спецоперация по разбалансировке мирового порядка, вылившаяся в пока еще неустойчивый, но явно системный пересчет отношений сил Планеты, только подтвердила мою извечную биосфероцентрическую уверенность: человечество находится в поворотном периоде своей истории, когда нашему энергичному видовому утверждению себя на Земле пришло время выражаться в системной заботе о Планете. Вникайте, как говорил Дима Гордеев, любивший жизнь во всем многообразии ее проявлений.
Жизнетворенье ограничено только пределами осознаваемых нами дарований созидания, на границе которых всегда просматриваются пути дальнейшего развития. Гармония жизни раскрывается тебе устойчиво, если ты принимаешь движение вверх по уровням мотивации от страха выживания маленького существа на большой Планете до бесстрашного принятия жизни как постоянной духовной практики. Решение всегда на уровень мотивации выше, чем проблема.В нашем случае решение человеческих проблем находится на уровне заботы обо всей Планете. Начнем заботиться о биосфере природо-сообразно, а не антропо-центрично - найдем и себе лучшее место на Земле, соответствующее нашим дарованиям.
Переходя в сердце этого пути от свойственного нашей эпохе перепотребления и гиперконтроля к свободным и легким инвестициям в гармонию мира, становишься соратником Вселенной. Ибо когда цветок нравится, его охраняешь как собственность и срываешь раскрытым, а когда увянет, выкидываешь. А когда любишь, то растишь, чтобы сорадоваться росту, цветению, увяданию, смерти и возрождению. Если выстроить фрактал таких отношений с собой и миром, кармические циклы становятся гармоничны, как времена года, шествующие по Планете. И тогда мы наконец почувствуем и воплотим в жизнь взаимосвязанное единство, ради которого дифференцируем и интегрируем Вселенную всеми доступными нам инструментами алгебры и гармонии.
Призвание планеты земля
Открыто сердце, чтоб вместить
Все, что произошло,
Былые беды отпустить
Под легкое крыло
И дальше, линией судьбы,
Растить заботы дар,
Чтобы исцелять и грязь, и зло,
Потопы и пожар,
Чтоб откликаться на призыв
Принятием его -
Тогда дает избыток сил
Планеты божество.
Оно всей жизни на земле
Волшебный оберег,
Проявленный в любом крыле
Счастливейших дорог.
Она объятие любви
И света благодать,
Она поет тебе - живи,
Как сил вселенских мать,
Она в бескрайнюю ладонь
Твою судьбу берет,
Чтоб ты ее живой огонь
Сердечно оберег.
И все, что неизвестно нам
О будущем своем
Мы можем сердцем прочитать
В бессмертии ее.
22.07.2021
Мой мастер улыбнулся и сказал: я готов, что в итоге моих стараний вместо буддийского учителя ты станешь художником. А я ответила, что не вижу разницы, потому что если я поклоняюсь Татхагате, Постигшему Реальность, Наслаждаясь Ясным Сиянием Лотоса, то мы с Татхагатой оба художники. Мастер рассмеялся, ибо если ученик тебя переиграл, значит, ты действительно хороший учитель. И тогда вопреки его утверждению, что духовную практику оценить нельзя, я нам обоим поставила «буддийский зачет» ?. И продолжила медитировать.
Работая свободной кистью над образами нового мира, я довольно быстро поняла, что все, что делаю в искусстве, науке, образовании, бизнесе, дипломатии и просто по жизни – это се-и, то есть управление смыслами созидания жизни. Я называю это transformational science art – искусство трансформации реальности с гармонизацией работы обоих полушарий, моих и Планеты. В моем подходе важно лаконичное, художественное и одновременно доказательное, проникновение в глубины познания жизни во Вселенной.
В се-и моим главным жанром стали «цветы и птицы»: через метафору цветения и полета в контакте с жизнью на Планете я разглядываю реальность от микро- до макро-уровня внутри и снаружи себя, включая звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас, ибо смыслы пронизывают всю Вселенную. Се-и заставило меня взяться за фотоаппарат, чтобы собрать коллекцию «лиц природы», и за цифровые коллажи, чтобы их «подружить».
Перевалив на виртуальной выставке на Артхиве за метку в 600 работ в 15 разноформатных коллекциях, я приблизилась к Диминому состоянию, когда «главное происходит внутри». Стало возможно рисовать цветок, петь с птицей, создавать героя или присоединяться к облакам от избытка сил и без стремления добежать до горизонта. Мои полушария науки и искусства с помощью медитаций регулярно сходятся в инсайты, и творения внутреннего мира в свой срок проявляются, как младенцы из чрева Вселенной. Возникло ощущение достаточности всего даруемого жизнью. В предверьи перехода на следующую ступень. Вверх.
И российская спецоперация по разбалансировке мирового порядка, вылившаяся в пока еще неустойчивый, но явно системный пересчет отношений сил Планеты, только подтвердила мою извечную биосфероцентрическую уверенность: человечество находится в поворотном периоде своей истории, когда нашему энергичному видовому утверждению себя на Земле пришло время выражаться в системной заботе о Планете. Вникайте, как говорил Дима Гордеев, любивший жизнь во всем многообразии ее проявлений.
Жизнетворенье ограничено только пределами осознаваемых нами дарований созидания, на границе которых всегда просматриваются пути дальнейшего развития. Гармония жизни раскрывается тебе устойчиво, если ты принимаешь движение вверх по уровням мотивации от страха выживания маленького существа на большой Планете до бесстрашного принятия жизни как постоянной духовной практики. Решение всегда на уровень мотивации выше, чем проблема.В нашем случае решение человеческих проблем находится на уровне заботы обо всей Планете. Начнем заботиться о биосфере природо-сообразно, а не антропо-центрично - найдем и себе лучшее место на Земле, соответствующее нашим дарованиям.
Переходя в сердце этого пути от свойственного нашей эпохе перепотребления и гиперконтроля к свободным и легким инвестициям в гармонию мира, становишься соратником Вселенной. Ибо когда цветок нравится, его охраняешь как собственность и срываешь раскрытым, а когда увянет, выкидываешь. А когда любишь, то растишь, чтобы сорадоваться росту, цветению, увяданию, смерти и возрождению. Если выстроить фрактал таких отношений с собой и миром, кармические циклы становятся гармоничны, как времена года, шествующие по Планете. И тогда мы наконец почувствуем и воплотим в жизнь взаимосвязанное единство, ради которого дифференцируем и интегрируем Вселенную всеми доступными нам инструментами алгебры и гармонии.
Призвание планеты земля
Открыто сердце, чтоб вместить
Все, что произошло,
Былые беды отпустить
Под легкое крыло
И дальше, линией судьбы,
Растить заботы дар,
Чтобы исцелять и грязь, и зло,
Потопы и пожар,
Чтоб откликаться на призыв
Принятием его -
Тогда дает избыток сил
Планеты божество.
Оно всей жизни на земле
Волшебный оберег,
Проявленный в любом крыле
Счастливейших дорог.
Она объятие любви
И света благодать,
Она поет тебе - живи,
Как сил вселенских мать,
Она в бескрайнюю ладонь
Твою судьбу берет,
Чтоб ты ее живой огонь
Сердечно оберег.
И все, что неизвестно нам
О будущем своем
Мы можем сердцем прочитать
В бессмертии ее.
22.07.2021
Королева Земли. Озарение
Июль 2022
