Владимир
Владимирович Тетенькин

Школьное образование давалась Володе с большим трудом. Он плохо учился из-за частичной глухоты. А вот стремление к рисунку раскрылось в нем с детства. После пяти классов школы и пары лет ремесленного училища юного Володю Тетенькина взял к себе в ученики художник, работавший в Доме Офицеров. Как раз накануне войны. В сорок первом будущему художнику исполнилось четырнадцать. Ушли на войну отец, старший брат и сестра, а он встал к станку на Куйбышевском заводе, точить колеса для танков, как весь наш народ, отдавая все свои силы достижению великой Победы…

В 1945-м 17-летний юноша поступил в Художественное училище. Это было трудное и голодное послевоенное время, но в общем характере той поголовной нищеты был романтизм и светлая надежда юности. И юмор. Снимали они с товарищем комнату в предместье Рабочем, ходили на танцы, шутили: на ноги носки рисовали, на окно – шторы красного бархата с маками, настолько искусно выписанными по картону, что люди ходили на них любоваться.

Учился он как одержимый, и эту свою одержимость искусством Владимир Владимирович сохранил на всю жизнь. Главнее, чем живопись, а в ней – голос сердца и честолюбие, не знал он ничего. Его педагогом был Александр Карпович Руденко. На всю свою жизнь В. В. Тетенькин остался благодарен этому человеку. За доброту, за помощь в обучении, за уроки мастерства…

Вскоре после выпуска из училища его ждал первый значительный успех. Картина “Трудовые резервы”, написанная на основе дипломной работы, прошла все отборы и в 1951 г. была принята на Всесоюзную художественную выставку. Для вчерашнего студента и начинающего художника это был просто неслыханный подарок судьбы. В качестве поощрения ему была вручена путевка в Дом Творчества в Подмосковье. Эта поездка оказала огромное влияние на все его творчество, окрылив, расширив кругозор и подарив знакомство со многими известными мастерами кисти. Позднее художник возьмет за правило пускаться в такие поездки, много дающие для творчества и вдохновенья, и будет следовать этому правилу в течение всей своей жизни.

По возвращении в Иркутск его ждали холодный прием и безразличие, настолько болезненные, что отбросив все былые мечты и надежды Владимир Тетенькин ушел из живописи в скульптурный цех, а там без работы ни дня: то заказ на вождя, то на сталевара… Но ничего в этой жизни не происходит зря: и урок тот не прошел для него даром, и умение лепить впоследствии пригодилось. А испытаний в его жизни всегда было даже слишком много.

В середине пятидесятых он получил новую работу – был назначен директором Ангарских художественных мастерских, которые сам же организовал и открыл. В те годы Ангарск только-только еще начинался… Потом он вернулся в Иркутск. Подолгу сидел без работы, частенько отчаивался и, конечно, писал… А писал он всегда много, страстно, одержимо, теряя ощущение времени!…

По жизни с ним шел его неизменный друг, вернувшийся с войны ветеран, красивый и умный человек, художник – Вальтер Карлович Фридеман, и по сей день неизменный соратник и собеседник. Они вместе снимали под мастерскую деревянный дом, а их основным ремеслом стали книги. Работа в издательстве, оформление книг – и искусство, и вдохновенье, и эпоха жизни. Работа ночами, авралы, идеи, первая цветная книга для детей “Как краски пошли гулять”.

В 1960-м г. молодой художник, был принят в Союз Художников, в те годы недоступное для многих учрежденье, много сулившее и, главное, явившее подтвержденье творческих заслуг. Однако, взявшись за роспись иркутской Знаменской церкви в предместье Марата, новоявленный член Союза пошел против неписаных законов, обязательных для организованных членов официального советского искусства, за что и поплатился изгнаньем из Фонда, хорошо, ненадолго.

На 60-е гг. пришлось становленье его знаменитой живописной манеры письма: колорит, мастерство композиций, мажорная светлость тонов, отражавшая безудержный душевный оптимизм, гармония постановок и мотивов – поэзия, лирика, застывшая в красках. Тогда же Владимир Тетенькин начинает преподавать в художественном училище. Всегда театральный, торжественный, в занятиях более чем пунктуальный, всеобщий любимец. Рассказывал кто-то: заглянули к нему на урок – стоит наш Тетенькин, взобравшись на подоконник, и машет руками, вдохновенно о чем-то крича! Конечно, студенты любили его и учились почти все на одни пятерки…

Тогда же в 60-е гг. Владимир Тетенькин начал собирать коллекцию колоколов. Вместе с Фридеманом они собирали ее по крупице, вернее, по колокольцу. Там было много всего: корабельная рында, ямские бубенцы, православные и буддийские колокола. С потолка мастерской они ниспадали вниз удивительным музыкальным занавесом. И уже тогда эта коллекция считалась лучшей частной колокольной коллекцией Советского Союза.

Важными событиями в жизни и творчестве В. В. Тетенькина в 60-е гг. стали поездки на Черное море и, особенно, в Среднюю Азию – Бухару, Самарканд, на озеро Иссык-Куль. Удивительны и неповторимы в сюжетах сибирского художника выжженные солнцем, седые и молчаливые, как азиатские старцы, мечети. Казахский ослик, упрямый и непоседливый, которого кормили грушами, пока писали, иначе стоять не хотел…

Особую роль сыграли в его творчестве живописные дачные деревеньки на Иркуте – сначала Баушево, а затем Пионерск, с начала 70-х гг. ставший его вторым домом на лоне природы. Красоты его окрестностей вдохновили Художника на его лучшие произведения. Он вступил в пору расцвета своего мастерства. Реалистичные по манере письма пейзажи и натюрморты – излюбленные жанры его работы – как никогда чисты и безупречны в композиции, светлом и жизнерадостном колорите, написаны страстными, смелыми мазками кистью, вложившей в творение душу Мастера и тайну природы, которую он понял и передал. Залогом расцвета таланта была, несомненно, его высокая работоспособность. Работа – этюдник, мольберт, краски, кисти, картон, подрамники, масло, натура – все то, без чего он не живет ни дня, к чему он душой прикипел. Всегда больше слов он ценит работу и пишет в те годы много и страстно.

Отдельной главой его жизни стал Байкал – вечный источник живописных мотивов. Тетенькин бывает там столь часто, что во многих работах седой лик Байкала пропущен сквозь его душу. По-прежнему вдохновляют художника его многочисленные поездки, в результате которых появляются все новые и новые этюды: Курилы, Польша, Китай, Подмосковье. Среди них особое место занимает Золотое Кольцо России, где он побывал в конце восьмидесятых. На полотнах художника так удивительно лиричны, просты и строги Ростовский Кремль, Борисоглебск, Загорск – вечные и близкие нам лики Святой Руси.

В начале девяностых большое значение для его творчества приобретают поездки за рубеж: во Францию, где в Эрувилле на выставке-салоне он снискал признание и удостоился золотой медали, и в Польшу. Две работы этого периода с корабликами-яхтами стали неким знаком, эмблемой позднего Тетенькина, шедевром в его творчестве.

Работы Владимира Тетенькина разошлись по многим музеям страны, по Европе. Ему выпало счастье быть учителем и наставником многих современных художников. Среди его учеников – В. Зверев, Н. Сысоева, В. Мироненко… Счастлив тот, кто сумел оставить свой след в мастерстве следующего поколения, кто вложил часть своей души и таланта в сердца и творения многочисленных учеников.

Его признание не стало официальным. Скорее он любимец и неформальный лидер. Хотя и не стремился он никогда быть лидером. В 80-е гг. меж делом говорили: в городе он лучший живописец. В начале перестройки он получил в признание своего таланта официальную награду: почетное звание “Заслуженный художник России”. И что же – славный финал? Конечно же – нет! Ибо несомненной истиной его жизни является перифраз декартовских слов: “Пишу, значит, я существую!”. Значит, дай Бог художнику никогда не узнать своей немощи, дрожащей кисти, угасания духа; дай Бог долгих лет, новых идей, сюжетов и творений!

(Из статьи канд. ист. наук А. В. Тетенькина)