Этьен Морис
Фальконе

Этьен Морис Фальконе (фр. Étienne Maurice Falconet; 1 декабря 1716, Париж – 24 января 1791, Париж) – французский скульптор XVIII века. Директор скульптурной мастерской Севрской фарфоровой мануфактуры, покровительствуемой маркизой де Помпадур. Итогом двенадцати лет, проведённых Э.М.Фальконе в России, стала скульптура конного императора Петра I («Медный всадник»). Опубликовал несколько значимых работ по теории искусства, автор статьи «Скульптура» в Энциклопедии Дидро.

Особенности творчества Этьена Мориса Фальконе. У себя на родине скульптор известен прежде всего как мастер лирико-идиллического жанра. Его небольшие камерные скульптуры амуров, нимф, купальщиц и т.п. воплощают эмоциональную линию развития европейского классицизма. Фальконе отличает тонкий вкус, безупречное чувство ритма и чистоты линии, эмоциональная правдивость женских и детских образов. Монументальный памятник Петру I в Петербурге стоит особняком, оставаясь единственной статуей такого размаха и масштаба в творчестве Фальконе.

Известные скульптуры Этьена Мориса Фальконе: «Милон Кротонский», «Грозящий Амур», «Пигмалион и Галатея», «Зима», «Медный всадник»

Биография Этьена Мориса Фальконе, с одной стороны, воплощает все закономерности своего времени (простолюдин, представитель «третьего сословия» стал самым знаменитым скульптором при дворе и Людовика XV, и Екатерины II), а с другой – полна парадоксов. Главный из которых состоит в том, что создатель грандиозного монумента конному Петру в Петербурге вовсе не был по природе дарования скульптором-монументалистом. На родине его прославили скульптуры совсем иного толка и масштаба – маленький лукавый Амур, приложивший палец к губам; обнаженная купальщица, пробующая пальцами ступни температуру воображаемой воды; Пигмалион с вдруг ожившей от каменного сна идеальной Галатеей.

Близкий друг Фальконе, философ Дени Дидро писал о сложности его натуры: «Вот человек одарённый, обладающий всевозможными качествами, совместимыми и несовместимыми с гениальностью... У него вдоволь тонкости, вкуса, ума, деликатности, благородства и изящества; он груб и вежлив, приветлив и угрюм, нежен и жесток; он обрабатывает глину и мрамор, читает и размышляет; он нежен и колок, серьёзен и шутлив; он философ, который ничему не верит и хорошо знает, почему...»

Молодые годы в биографии Этьена Мориса Фальконе

О детстве и юности Фальконе известно совсем немного. Известно, что он родился 1 декабря 1716 года в Париже в бедном семействе, которое вело свое происхождение из провинции Савойя. Его отец был столяром, а дед землепашцем. Мать Фальконе происходила из семьи башмачников. Единственным родственником Этьена Мориса, имевшим хоть какое-то отношение к искусству, был его дядя Никола Гильом, мраморщик. По сведениям других биографов, Фальконе начинал карьеру с изготовления деревянных болванок, которые предназначались для того чтобы соседский куафёр мог демонстрировать на них парики собственного изготовления.

Довольно рано Этьен Морис познакомился со знаменитым портретистом и скульптором короля Жаном Батистом Лемуаном. Он станет для Фальконе не только учителем, но и близким другом. Лемуан привлекал молодого приятеля к работам по декорированию Версальского парка. Побывать в Италии Фальконе, к его большому сожалению, не довелось, и его «университетами» стали скульптуры, которые он имел возможность видеть в Версале, в частности, работы выдающего мастера XVII века Пьера Пюже.

Не получив систематического образования, Фальконе очень много читал, особенно древних авторов, самостоятельно выучил латынь и пробовал учить греческий, интересовался современной философией и, благодаря знакомству с Дидро, Вольтером, д`Аламбером, был близок к дискурсу, задаваемому во Франции энциклопедистами.

В 1744 году 28-летний Фальконе решает поступать в Королевскую Академию и с этой целью создаёт гипсовую группу «Милон Кротонский». Полумифическому силачу, победителю бессчетного количества олимпийских игр, бесславно погибшему в схватке со львом, Фальконе подарил собственное, как он выражался, «простонародное» лицо. Впрочем, многие убеждали скульптора, что лицом он очень похож на Сократа. Фальконе соглашался с этим утверждением, считая

Академия скульптуру Милона Кротонского раскритиковала – её сочли подражанием Пьеру Пюже, чей более ранний «Милон» украшал Версаль. Фальконе был принят в Академию лишь в качестве «назначенного». Полноценным членом Академии (со всеми вытекающими бонусами в виде бесплатной мастерской в Лувре, денежного пособия и дворянского титула) Фальконе станет лишь спустя десять лет, когда повторит всё того же «Милона Кротонского» в мраморе.

Королевский скульптор терпит фиаско

В 1748 году Фальконе наконец дождался королевского заказа. Людовик XV выздоравливал после долгой серьезной болезни, и льстивый двор решил увековечить это событие в мраморе. Турнхейм, директор королевских строений, предложил: пусть это будет бюст короля, а рядом с ним – обнимающая его женщина-Франция. Рисунок сделал придворный живописец Куапель, воплощать его в скульптуре пригласили Фальконе.

Фальконе долго бился со скульптурой, но она получилось неудачной – глуповатой, театральной, патетической. Было больше похоже, что безутешная вдова тянет руки к бюсту покойного супруга. Мастерская в Лувре и хороший гонорар не компенсировали Фальконе неудовлетворенности работой. В письмах он каялся: «Я сделал очень плохую модель, изображающую Францию, которая обнимает бюст короля... под диктовку г-на Шарля Куапеля, но этот господин Шарль Куапель был первым художником короля, и это была работа, вынужденная бедностью молодого человека; поэтому она может быть разбита в каком-нибудь углу; по крайней мере я умолял, чтобы её разбили, и я предлагал вернуть королю деньги, которые я получил в счет оплаты».

На этом придворная карьера Этьена Мориса Фальконе могла бы и закончиться, если бы не первая женщина в королевстве – фаворитка короля маркиза де Помпадур.

Любимый скульптор мадам де Помпадур

В живописной местности на половине пути от Парижа к Версалю для мадам де Помпадур строился красивый замок. Его так и назвали – Бельвю, что означает «прекрасный вид». Замок должны были украшать скульптуры только лучших мастеров своего дела, и Фальконе стал одним из них. Когда ему никто не диктовал условий, как с «Францией, обнимающей бюст Людовика», он становился сам собой – скульптором с идеальным, почти античным чувством пропорции.

Для маркизы Фальконе решил создать аллегорическую статую «Музыка». Талантливая де Помпадур в тот 1748 год блистала в центральной роли одноактного балета «Эглэ» на музыку Легарда. В своей скульптуре, изображавшей молодую женщину с лирой и в лавровом венке, Фальконе уклонился от прямого портретного сходства с маркизой. Он утверждал, что хотел лишь аллегорически передать её успех в спектакле. По-видимому, это удалось. Маркиза осталась польщена и довольна.

Ежегодное участие в Салонах середины 1750-х приносит Фальконе широкую известность. В 1757 году он выставляет скульптуры «Нимфа источника» и «Грозящий амур». Обе получают чрезвычайно высокие оценки критики. «Нимфа – это воплощение юности, чистоты и женственного обаяния», - утверждал в журнале «Литературная переписка» Дени Дидро. Гармоничные и лаконичные женские фигуры становятся «визитной карточкой» Фальконе.

Еще больше восторженных отзывов вызывает «Грозящий Амур», идею создания которого подсказала Фальконе маркиза де Помпадур. Она заказала небольшую скульптуру в духе рококо для резиденции Бельвю. Фальконе не ограничился рокайльной эстетикой с её пухлыми и довольно однообразными купидонами, каких было много у Франсуа Буше. Амур в трактовке Фальконе имел реалистичные линии тела, у него была сложная поза и выразительный жест. Но главное, у него был характер: грозящий Амур Фальконе приложил палец к губам и проницательно глядел исподлобья – уж я-то, дескать, не выдам ваши любовные секреты. Вольтер при виде Амура экспромтом выдал четверостишие:

Кто бы ты ни был, вот твой господин,
Он есть,
он был
и будет им.

Возможно, если бы Фальконе в зрелых летах не поехал в Россию и не создал «Медного всадника», эмблемой его творчества навсегда остался бы «Амур». Статуэтку воспроизводили бесчисленное количество раз. А маркиза де Помпадур, видя талант и популярность Фальконе, в 1757 году приглашает его возглавить скульптурную мастерскую Севрской королевской фарфоровой мануфактуры – предприятия, созданного ею и Людовиком XV. Первое время Фальконе будет делать скульптуры по рисункам корифея – Франсуа Буше, но очень скоро станет понятно, что с созданием нимф, амуров, психей и купальщиц Фальконе лучше справляется самостоятельно.

Фальконе – скульптор церкви святого Роха

Для Севрской мануфактуры Фальконе придумал более 70 типов фигурок, он создал свой собственный канон детской и женской скульптуры. И все же чувствовал неудовлетворённость. В том, что он делает, ему не хватало масштаба. Легкомысленная продукция фарфорового завода не слишком соответствовала натуре Фальконе – человеком он был довольно сложным, умным, непростым.

В 1753 году в Париже задумали реконструировать церковь святого Роха. Фальконе со своим проектом принял участие в конкурсе – и выиграл его. Церковный совет поручил скульптору руководство всеми работами по отделке церкви.

В течение почти десятилетия, не переставая руководить Севрской мануфактурой, Фальконе создал для храма св.Роха восемь скульптур в духе итальянского барокко. Он расположил их так, чтобы при движении от притвора к алтарю росло эмоционально напряжение молящихся. Но замысел Фальконе, при всей его народной популярности, не оценили друзья скульптора – Дидро и энциклопедисты. Они убеждали Фальконе, что вся эта барочная пышность и патетика совсем не в духе времени. Время требует классицизма – лаконичных и простых форм.

Время и вправду оказалось жестоко к религиозным скульптурам Фальконе: за исключением «Моления о чаше», все они будут разрушены во время Великой Французской революции.

Крутой поворот в биографии Фальконе

В 1764-м году неожиданно умерла 42-летняя де Помпадур. Смерть всесильной маркизы очень чувствительно ударила по Фальконе. Стареющий мастер лишился своей покровительницы, и, кроме того, в его мастерской осталась не оплаченной почти законченная статуя «Зима» – последний заказ маркизы.

В 1765 или 1766 году судьба Этьена Мориса Фальконе сделала крутой вираж. Однажды он обедал у своего близкого друга Дени Дидро. В тот день к издателю Энциклопедии был приглашён Дмитрий Голицын – молодой русский посол. Недавно взошедшая на престол Екатерина состояла в переписке с Дидро, видевшего в ней перспективного просвещённого монарха. Императрица просила Дидро посоветовать ей французского скульптора, который мог бы воплотить её замысел – грандиозный памятник Петру Великому.

Согласно биографической легенде, когда Фальконе в ходе обеда у Дидро услышал от Голицына о предложении русской императрицы, он пришёл в неистовое волнение. Уже давно он мечтал создать что-то монументальное, величественное, вечное. Фальконе тут же, отодвинув посуду, изобразил на уголке скатерти своё видение памятника – всадник на вздыбленном коне, бесстрашно скачущий над кручей. А Дидро заулыбался: вот, дескать, мсье Голицын и нашёл того, кого искал.

Фальконе так сильно желал создать памятник русскому царю, о котором он читал в книге Вольтера «История Петра», что его даже не испугало путешествие в далёкую и довольно загадочную страну на востоке. Фальконе выдвинул только одно принципиальное условие: с ним должна поехать его ученица Мари Анна Колло.

Фальконе в России

16-летнюю Колло привёл в мастерскую Лемуана Дидро. Сказал, что она сирота, дочь его хорошей знакомой, которая недавно умерла, девушке нужна работа – может попробовать себя в качестве модели. Лемуан и Фальконе находили, что Мари Анна отдалённо напоминает им самого Дидро и, возможно, является его внебрачной дочерью, «ошибкой молодости», но обсуждать вслух это никто не решался, тем более вскорости выяснилось обстоятельство поинтереснее – юная Мари Анна оказалась феноменально талантливой в портретной скульптуре. И Фальконе взялся её учить.

Голицын изумился, когда Фальконе потребовал, чтобы 18-летняя Мари Анна Колло ехала с ним в Россию, но когда девушка сделала бюст российского посланника, сомнения отпали. Она поедет вместе с Фальконе в Россию, и там, по ходатайству Екатерины будет принята в почетные члены Академии после того как сделает бюст императрицы. Голову Петра для «Медного всадника» тоже спроектирует Мари Анна Колло.

В России завистники Фальконе будут распускать о нем и Мари Анне разнообразные слухи. Судачили, например, что все бюсты знаменитостей, которыми Колло очень славилась, вместо неё делал Фальконе. И разумеется, несмотря на 32-летнюю разницу в возрасте, их подозревали в тайной любовной связи – в качестве доказательств приводилась скульптура «Пигмалион и Галатея», говорили, что это такой символический автопортрет Фальконе и его ученицы. Но Фальконе с раздражением отметал эти подозрение: позже Мари Анна выйдет замуж за его сына, художника Пьера Этьена Фальконе.

Работа над статуей Петра длилась 12 лет, и это были не самые простые годы, хотя сначала всё складывалось благополучно. Екатерина II встрелила Фальконе радушно, между ними несколько лет шла оживлённая переписка, касающаяся каждого этапа в создании памятника. Императрицу интересовало всё: где разместится монумент, во что Пётр будет одет, куда будет указывать его рука, что должна символизировать медвежья шкура вместо традиционного седла и для чего у ног Петрова коня Фальконе разместил змею. Но Фальконе встретил и отчаянное сопротивление многим своим идеям в лице генерала Ивана Бецкого, президента Императорской Академии художеств – он-то был уверен, что памятник будет создаваться по его, Бецкого, проекту, а Фальконе станет лишь исполнителем.

Споры возникали на каждом этапе. Бецкой хотел чтобы императорский конь торжественно шествовал, как конь под императором Марком Аврелием – Фальконе отвергал статику, он лепил коня с натуры, заставляя схожего с Петром I генерала Мелиссино сотню раз вскакивать на коне на специально сооружённую насыпь. Скульптору настойчиво предлагали окружить памятник Петру аллегорическими фигурами императоровых благодетелей – а Фальконе доказывал, что Пётр самодостаточен и не нуждается в такого рода «подпорках»: «Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он, конечно, был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя-законодателя…». Сопротивление встречали и сложные инженерные идеи Фальконе – привезти для постамента гигантский натуральный валун, так называемый гром-камень из окрестностей Санкт-Петербурга, утяжелить круп коня и разместить у его ног змею, чтобы обеспечить памятнику устойчивость.

Фальконе уехал из России еще до того, как памятник был установлен и торжественно открыт для публики. Его снова терзала неудовлетворенность. Екатерина устала заочно мирить Фальконе и Бецкого и перестала отвечать на письма скульптора. Зрители тоже вели себя, с точки зрения Фальконе, странно: «Я нахожусь в полной власти публики, моя мастерская набита битком. Немного странно то, по крайней мере, на мои глаза, что никто из местных жителей, стекающихся у меня, не говорит мне ни слова, как будто бы меня и на свете не было...» Разочарованный отношением к его произведению, Фальконе уехал в Гаагу, где уже несколько лет жил его давний знакомый и друг – бывший французский посол Голицын.

Выпустив в Голландии несколько трудов по теории скульптуры, Фальконе вернётся во Францию. Последние 10 лет жизни он уже не сможет ничего создать, будучи частично парализован после инсульта. Ухаживать за гениальным скульптором со сложным характером до последних дней его жизни будет его невестка и ученица Мари-Анна Колло.