Девка

Сложно определить точно, то ли Малявин увековечил и популяризовал во всем мире колоритный, манящий образ русской крестьянки, то ли малявинские бабы, ставшие уже именем нарицательным, обессмертили имя художника. В любом случае, подавляющее большинство наиболее впечатляющих и известных картин Малявина импрессионистским образом фиксируют самую суть, чистую эссенцию сильных, а где-то и могучих, но прекрасных в своей ошеломляющей мощи женщин из народа.

В этом отношении Малявина традиционно считают последователем Цорна, который также много полотен посвящал любованию простой, дородной, первозданной красоте крестьянских девушек. И если шведский коллега Малявина предпочитал писать их ню, выдвигая на первый план эротизм деревенских нимф, то малявинские бабы – монументы во плоти, подлинные иллюстрации к классическому некрасовскому определению про горящую избу и коня на скаку. Хотя и у него проскакивают пара-тройка обнаженных селянок (1, 2, 3). Но у Малявина их нагота – скорее естественная, необходимая составляющая сюжетов, бесконечно далекая от подчеркнутой чувственности цорновских наяд (1, 2, 3).

50 оттенков красного

Размеры холстов для крестьянских портретов Малявин подбирал соответствующие: в среднем метр на полтора, а то и все два, как в данном случае. В течение какого-то времени он ищет композиционное решение, которое позволит в полной мере воплотить его благоговение и трепет перед сокрушительным темпераментом женщин из русских селений, и его фирменным ракурсом становится «взгляд снизу». Благодаря этой точке зрения крестьянки будто бы вырастают из нижней части холста, нависая над зрителем доминирующими, захватывающими дух величественными статуями (1, 2, 3).

Проработке нарядов своих моделей Малявин уделяет даже большее внимание, чем их лицам. В 1895 году он в первый раз изображает крестьянскую девушку в красном одеянии, и с тех пор он пускает в ход все мыслимые оттенки этого цвета, ставшего его любимым, именным красочным выбором (1, 2). Что довольно логично: в старославянском языке «красный» означало «красивый», и все самые лучшие, праздничные наряды крестьянок обязательно содержали какой-либо из его тонов.

Разумеется, позировать художнику они предпочитали в одеждах «на выход». Видимо, палитра красного, помимо всего прочего, предоставляла Малявину всю необходимую ему силу экспрессии. Поэтому он часто использует его и для прорисовки заднего плана портретов, буквально заливая алым заревом все полотно. На этом фоне особенно четко контрастируют дробные, мозаичные мазки сарафанных узоров, где-то даже занося Малявина на территорию художника Климта (1, 2, 3). Отменно поддается его кисти и шелковистый отлив одеяний в скупом отблеске свечи, озаряя холст мягким, деликатным сиянием.

Скор на расправу

Была в стиле работы Малявина еще одна черта, усиливающая его родство с заграничным коллегой-импрессионистом Цорном – небывалая скорость создания портретов с натуры. Подобно шведу, он умел выдавать готовое полотно практически за один сеанс, чем приводил в трепет свидетелей этого иллюзиона.

«Когда я приехал, то застал его в мастерской вместе с четырьмя или пятью бабами, разодетыми в цветные сарафаны. Бабы ходили по мастерской, а Малявин быстро зарисовывал их движения в огромный альбом, – вспоминает художник Грабарь. – На мольберте у него стояла законченная большая картина, изображавшая баб, а у стен стояло еще несколько холстов, также с фигурами баб. Владея хорошо рисунком и чувствуя форму, Малявин позволял себе роскошь таких фокусов и трюков, на которые немногие способны. Так, картина, которая стояла у него на мольберте – три толстолицых бабы, – была начата им без рисунка и без какой-нибудь наметки композиции, прямо красками по чистому холсту, притом с глаза одной из этих баб».

Речь идет об еще одной эффектной картине Малявина, посвященной излюбленным крестьянским музам. Трехметровые «Три бабы», впервые представленные в Москве в 1901 году, вызвали шквал эмоций у достопочтенной публики, что на тот момент уже стало традиционной реакцией на малявинскую живопись в России. Дерзкий размашистый мазок, цветовой вихрь завитков на фоновом плане, нетривиальность сюжета и композиции стали предметом ожесточенных дискуссий.

Картину ожидала участь, подобная судьбе первой скандальной работы Малявина – дипломного «Смеха», наведшего шороху во время выпуска художника из Академии Петербурга. Не будучи принятыми на родине, «Три бабы» долго оставались во владении автора, и в конце концов обрели заслуженный почет и покой в Национальном центре искусства и культуры Жоржа Помпиду в Париже.

Автор: Наталья Азаренко