войти
Войдите на сайт
Залогиньтесь, чтобы использовать максимум функций Артхива
Лето в Нормандии
Пьер Боннар • Живопись, 1912, 114×128 см
Описание картины «Лето в Нормандии»
Лето 1912-го французский живописец Пьер Боннар провел на своей вилле «Ма Рулетт» неподалеку от города Вернон. В судьбе Боннара было немало крутых виражей и трагических поворотов: художнику предстояло пережить две мировые войны, немецкую оккупацию Парижа, голодные годы. Но то лето было во всех отношениях безоблачным: прихватив мольберт и домашних, Боннар бежал от столичной суеты в провинцию, где – в неге и относительной праздности - встретил то, что критики назовут расцветом его зрелой декоративной манеры.
Боннар – один из важнейших колористов XX века – случалось, подвергался яростной критике. К примеру, Пикассо считал его обостренное чувство цвета чем-то вроде врожденного порока.
«Боннара вообще нельзя назвать современным художником: вместо того чтобы превзойти природу, он ей подчиняется». – Говорил Пикассо. «Боннар - это конец старой идеи, а не начало новой. Так картины писать нельзя. Живопись - это не вопрос восприятия; это готовность захватить власть, возвыситься над природой, а не ждать от нее помощи и доброго совета. Вот почему мне нравится Матисс. Матисс умеет осознанно выбрать цвет».
Сам Матисс, к слову, считал Боннара гением.
В картине «Лето в Нормандии» есть все, за что одни критиковали Пьера Боннара, а другие боготворили. Он действительно не был пионером, завоевателем, укротителем могучей стихии – скорее, преданным садовником. Там, где иные пассионарии испытывали полноценный катарсис, Боннар возводил террасу, расставлял шезлонги, рассаживал своих неизменных спутников – жену Марту и таксу Убю. И предлагал зрителю безопасный, в определенном смысле, буржуазный аттракцион: уютную созерцательную радость от того, что солнце ослепительно, листва изумрудна, а тени маслянисто густы. Пьер Боннар не благоговел перед природой, их отношения были доверительными и интимными. На пленэре он чувствовал себя как дома. Потому трава у него стелется ковролином, кроны напоминают подушки из парижского будуара, а небо – изысканные обои или сценический задник. «Боннар остается художником великого интерьера, даже когда пишет великий пейзаж» - заметил английский писатель Джулиан Барнс. Не шелохнется велюровый лист, не пробежит по траве случайная рябь, не дрогнет над горизонтом тяжелое облако - знаменитая Боннаровская статика. Пейзаж распластан, раздавлен солнечным светом, словно божественным пресс-папье. Летний день в Нормандии застыл янтарной каплей. XX век с его суетой и модернистскими идеями подождет. Ведь «возвышаться и захватывать власть над природой» можно и после сиесты.
Автор: Андрей Зимоглядов
Боннар – один из важнейших колористов XX века – случалось, подвергался яростной критике. К примеру, Пикассо считал его обостренное чувство цвета чем-то вроде врожденного порока.
«Боннара вообще нельзя назвать современным художником: вместо того чтобы превзойти природу, он ей подчиняется». – Говорил Пикассо. «Боннар - это конец старой идеи, а не начало новой. Так картины писать нельзя. Живопись - это не вопрос восприятия; это готовность захватить власть, возвыситься над природой, а не ждать от нее помощи и доброго совета. Вот почему мне нравится Матисс. Матисс умеет осознанно выбрать цвет».
Сам Матисс, к слову, считал Боннара гением.
В картине «Лето в Нормандии» есть все, за что одни критиковали Пьера Боннара, а другие боготворили. Он действительно не был пионером, завоевателем, укротителем могучей стихии – скорее, преданным садовником. Там, где иные пассионарии испытывали полноценный катарсис, Боннар возводил террасу, расставлял шезлонги, рассаживал своих неизменных спутников – жену Марту и таксу Убю. И предлагал зрителю безопасный, в определенном смысле, буржуазный аттракцион: уютную созерцательную радость от того, что солнце ослепительно, листва изумрудна, а тени маслянисто густы. Пьер Боннар не благоговел перед природой, их отношения были доверительными и интимными. На пленэре он чувствовал себя как дома. Потому трава у него стелется ковролином, кроны напоминают подушки из парижского будуара, а небо – изысканные обои или сценический задник. «Боннар остается художником великого интерьера, даже когда пишет великий пейзаж» - заметил английский писатель Джулиан Барнс. Не шелохнется велюровый лист, не пробежит по траве случайная рябь, не дрогнет над горизонтом тяжелое облако - знаменитая Боннаровская статика. Пейзаж распластан, раздавлен солнечным светом, словно божественным пресс-папье. Летний день в Нормандии застыл янтарной каплей. XX век с его суетой и модернистскими идеями подождет. Ведь «возвышаться и захватывать власть над природой» можно и после сиесты.
Автор: Андрей Зимоглядов
