Жокей

Анри Тулуз-Лотрек любил лошадей почти так же сильно, как проституток. «В нашей семье в седло садились сразу после крещения», – однажды пошутил он. Его отец был фанатичным – и, мягко говоря, эксцентричным – наездником и охотником, который желал, чтобы его единственный отпрыск последовал по его стопам. Но бедный Анри не мог заниматься верховой ездой после того, как в нежном возрасте 13-ти лет сломал шейку бедра одной ноги, а через год с небольшим – другой. Из-за причудливого сочетания невезения и редукции предков (обе его бабушки были родными сёстрами) ноги юноши перестали расти. В жизнь он вышел ростом всего 152 см – со взрослым телом, но на ногах мальчика.

Тем не менее, интерес к конному спорту у Лотрека сохранился. С 1878-го по 1882 год он обучался рисованию у известного художника Рене Принсто, который специализировался на спортивных сценах и был близким другом его отца. В ранних работах, которые Анри создал в возрасте 14-ти – 18-ти лет, его главными героями часто были лошади. Он копировал Жерико и более поздних художников Салона; делал зарисовки скачек, которые так любил Принсто; изучал работы Джона Льюиса Брауна – ещё одного специалиста по сценам охоты и гонок. Однако его совершенно не вдохновляли конные сюжеты Дега – художника, которым впоследствии он стал восхищаться.

Маловероятно, что Лотрек написал свои известные «конные» картины непосредственно на ипподроме. Скорее всего, он делал быстрые зарисовки на месте, а композиции создавал уже позже в мастерской.

После 1882 года лошади постепенно исчезли из творчества Тулуз-Лотрека. Он перешёл на более формальное обучение в парижских студиях, а впоследствии выбрал основной темой современную жизнь Монмартра. Но ближе к концу жизни художник вернулся к любимым сценам юности. И если его коллеги изображали скачки с акцентом на социальное взаимодействие между зрителями или жокеями, то он сосредоточился на ловкости лошадей и мастерстве их наездников.

В 1899 году Лотрека положили в клинику после нервного срыва, вызванного внезапным отъездом матери. Во время лечения он получил заказ на новый набор литографий с изображением скачек. После выписки художник приступил к работе, но подорванное здоровье позволило ему завершить лишь один плакат из серии – «Жокей». Это была последняя из его незабываемых цветных гравюр.

По ветряной мельнице, которая видна вдалеке, можно определить место, где проходит гонка – это ипподром Лоншан в парижском парке Булонский лес. Динамизм в плакате достигается за счёт смелого ракурса лошади на переднем плане и драматического использования перспективы – приёмов, которые применяли Дега и Мане. Больше энергии в композицию вносят высокий горизонт и резко обрезанная лошадь слева – такой подход применяли в своих гравюрах японские художники. Таким образом создаётся иллюзия, будто фигуры висят в воздухе. Сильное ощущение добавляют также повторяющиеся силуэты лошадей и жокеев, которые занимают основную часть листа и резко выделяются на светло-зелёном фоне. И, конечно, неотразимая сила этой литографии – в цветах, которые добавляют глубину и контрастность.

Оттиски «Жокея» входят в частные и музейные коллекции по всему миру. Они есть в Музее Ван Гога в Амстердаме, Метрополитен-музее в Нью-Йорке, Национальной галерее Австралии в Канберре и так далее. Однако на публику они выставляются лишь в особых случаях – из-за своей хрупкости и чувствительности к перемене среды.

Автор: Влад Маслов