Мы беседуем с художником, который получил телефонный звонок от основателя соцсетей Facebook Марка Цукерберга: тот извинился за удаление страницы Алекса Левина. Аккаунт был восстановлен, история наделала шума и привлекла внимание к его творчеству. Расспрашиваем художника о случайностях, интернет-политике, учебе у ученика Магритта и прочих судьбоносных вещах. И, конечно, выясняем — за что?..
Работы Алекса Левина — это признание в любви Израилю, стране, в которую он приехал из Киева в 15 лет. Что бы он ни писал — выжженный солнцем древний Иерусалим, город-праздник Тель-Авив, седобородых старцев, склонившихся над книгами — его работы пронизаны этим чувством. При том, что значительная часть его работ посвящена иудаике, Алекс — абсолютно светский и нерелигиозный человек.
Парадоксально: наибольшую известность художник получил, когда администрация Facebook удалила его страницу — по жалобам некоторых арабских пользователей социальной сети, которые сочли изображения Иерусалима на картинах Левина «провокационными»
Дело в том, что художник позволяет себе роскошь писать город таким, каким он его видит, не думая о политкорректности. А видит он его сугубо еврейским, без мечетей и других мусульманских объектов. Правда, вскоре страницу восстановили по требованию поклонников живописца: сотни людей отправляли протесты в Facebook, заявляя, что страница художника не содержала чего-то крамольного.
— Алекс, не обидно было — живет художник, работает, а мировая популярность приходит к нему, когда удалили страницу из соцсети?
— Нет, не было. Вообще, история эта довольно давняя. Это произошло на Песах два года назад. Кому-то не понравилось то, что я пишу. У меня Иерусалим — тот, который я вижу. Я не пишу мечети, мусульманские святыни. Сначала я расстроился — страница, которой я уделяю много времени, на которой пропагандирую искусство, любовь к Израилю, вдруг в какой-то момент исчезает, как будто ее и не существовало. Произошедшее дошло до Марка Цукерберга, он позвонил мне, извинился, и через пару минут страница заработала.
В конце концов, все произошедшее пошло мне на пользу. К тому моменту у меня было почти 30 тысяч подписчиков. Сегодня уже — около 70-ти…
— Нет, не было. Вообще, история эта довольно давняя. Это произошло на Песах два года назад. Кому-то не понравилось то, что я пишу. У меня Иерусалим — тот, который я вижу. Я не пишу мечети, мусульманские святыни. Сначала я расстроился — страница, которой я уделяю много времени, на которой пропагандирую искусство, любовь к Израилю, вдруг в какой-то момент исчезает, как будто ее и не существовало. Произошедшее дошло до Марка Цукерберга, он позвонил мне, извинился, и через пару минут страница заработала.
В конце концов, все произошедшее пошло мне на пользу. К тому моменту у меня было почти 30 тысяч подписчиков. Сегодня уже — около 70-ти…
— Что значат для вас социальные сети как для художника?
— Я считаю, что нужно идти в ногу со временем. А современное развитие технологий дает массу возможностей художнику заявить о себе. О художнике, который живет в своем мире, не присутствует в Интернете, в соцсетях, никто не узнает. Сегодня нужно пользоваться новым технологиями, чтобы продвигать свои работы. Мне не надо бегать за галереями, чтобы они взяли работу. Галереи узнают о моих работах из Интернета, приходят ко мне и покупают мои картины. Сегодня одним «кликом» можно показать всему миру свои новые работы. Интернет открывается окно в другой мир. Очень жаль, что не все художники этим пользуются.
— Израиль — молодая страна. Можно ли сказать, что к настоящему моменту уже сложилась израильская школа живописи, или же каждый художник — носитель школы той страны, откуда приехал он или его учитель?
— Многие художники, приехавшие из Европы в 1960−70 годы, привезли свою школу, но у всех она проявилась по-новому. В Израиле она трансформировалась, стала, если можно так сказать, более примитивистской, абстрактной. Здесь они начинают видеть мир через израильскую призму — глазами ребенка. Очень, кстати, интересный стиль. Так что вполне можно говорить о некой сложившейся израильской школе живописи. Здесь есть художники, картины которых продаются по 100- 200 тысяч долларов.
— Многие художники, приехавшие из Европы в 1960−70 годы, привезли свою школу, но у всех она проявилась по-новому. В Израиле она трансформировалась, стала, если можно так сказать, более примитивистской, абстрактной. Здесь они начинают видеть мир через израильскую призму — глазами ребенка. Очень, кстати, интересный стиль. Так что вполне можно говорить о некой сложившейся израильской школе живописи. Здесь есть художники, картины которых продаются по 100- 200 тысяч долларов.
…Вообще, в Израиле очень много хороших художников, у которых стоит поучиться. Один из моих любимых — Реувен Рубин. Еще в 1912-м году он приехал из Румынии в Палестину. Когда я пишу Иерусалим, я вспоминаю его работы — вроде, ничего особенного нет, но очень греют душу.
Иллюстрация слева: Реувен Рубин, «Пейзаж Галилеи», 1930-е
Алекс Левин. «Чтение Торы»
— Мы видим сюжеты картин, посвященные Израилю, но также интересно другое: повлияла ли эта страна на ваш стиль, манеру письма?
— Я приехал сюда в 15 лет, после учебы в художественной школе в Киеве, и какого-то стиля у меня к тому времени еще не сложилось. В Израиле я уже понимал, что хочу рисовать, но еще не знал, что и как. Мне очень повезло: я попал к замечательному учителю. Барух Эльрон — один из художников мирового уровня. Из великих сюрреалистов после Сальвадора Дали и Рене Магритта я бы третьим поставил своего учителя.
— Я приехал сюда в 15 лет, после учебы в художественной школе в Киеве, и какого-то стиля у меня к тому времени еще не сложилось. В Израиле я уже понимал, что хочу рисовать, но еще не знал, что и как. Мне очень повезло: я попал к замечательному учителю. Барух Эльрон — один из художников мирового уровня. Из великих сюрреалистов после Сальвадора Дали и Рене Магритта я бы третьим поставил своего учителя.
Барух Эльрон общался с Сальвадором Дали и знал Магритта лично — учился в Бельгии в его студии, пока Магритт не сказал, что ничему больше не сможет научить Эльрона
… Так что этот мастер вырос и творил в плеяде художников мирового уровня. Эльрон родился в Румынии, приехал в Израиль и пустил здесь корни. В его картинах (одну из работ приводим слева — прим. ред.) столько символов, мистики, каббалы! В 15 лет я попал в этот мир и поначалу не понял, какого уровня это художник. Вообще, сначала Эльрон не хотел меня брать: у него в школе занимались взрослые художники, некоторым было за 60 лет, а мне — 15! Также он не был уверен, что я подхожу по уровню.
Я 10 лет учился у Эльрона. 10 лет, как губка впитывал все, что мог мне дать учитель. И он сильно на меня повлиял — научил мыслить, дал заряд энергии. Потому что, все-таки, сюрреализм — сложный стиль. Надо не просто уметь рисовать, нужно уметь нестандартно мыслить. Но это не значит, что я перенял у учителя только стиль. Он научил меня технике письма XV — XVI веков.
- Эти знания и Израиль, который оказал на меня сильнейшее влияние, тот божественный свет, который здесь есть, и составляют мой стиль. В Израиле я люблю каждый камень, каждый цветочек, потому что все, что здесь находится — дано нам свыше. Эта земля не дана нам просто так. Я беру от нее энергию.
— Когда я смотрю ваши работы, у меня возникают ассоциации с картинами Дали и каббалой…
— Я не скажу, что очень силен в каббале, ее нужно изучать всю жизнь. Но некоторые знания пришли ко мне через моего учителя. Иногда я сам не понимаю, как рождается идея картины. Вдруг проявляются какие-то знаки — не знаю, откуда они приходят — из каббалы, откуда-то сверху, через кисть. Художник — это, по сути, посредник между богом и кистью.
— Я не скажу, что очень силен в каббале, ее нужно изучать всю жизнь. Но некоторые знания пришли ко мне через моего учителя. Иногда я сам не понимаю, как рождается идея картины. Вдруг проявляются какие-то знаки — не знаю, откуда они приходят — из каббалы, откуда-то сверху, через кисть. Художник — это, по сути, посредник между богом и кистью.
— Вы много пишите Тель-Авив. В то же время, к этому городу принято относиться с легким пренебрежением. Иерусалим — священный город, Хайфа — Мекка репатриантов из стран бывшего СССР. А Тель-Авив мало кто из людей искусства любит…
— Тель-Авив я тоже полюбил не сразу. Это любовь не с первого взгляда. Для меня он был просто городом. Я всегда очень любил Иерусалим, Венецию, и никогда не думал, что полюблю и начну рисовать Тель-Авив. Началось все с того, что мне заказали серию картин к 100-летию Тель-Авива, которое отмечалось в 2009 году. Я раздумывал, что бы можно было написать? Ходил по городу и по-новому взглянул на знакомые места. Я вдруг понял, что он очень красив и что можно сделать очень интересную серию картин. Сначала я задумывал цикл из пяти-шести работ…
— Тель-Авив я тоже полюбил не сразу. Это любовь не с первого взгляда. Для меня он был просто городом. Я всегда очень любил Иерусалим, Венецию, и никогда не думал, что полюблю и начну рисовать Тель-Авив. Началось все с того, что мне заказали серию картин к 100-летию Тель-Авива, которое отмечалось в 2009 году. Я раздумывал, что бы можно было написать? Ходил по городу и по-новому взглянул на знакомые места. Я вдруг понял, что он очень красив и что можно сделать очень интересную серию картин. Сначала я задумывал цикл из пяти-шести работ…
…Теперь я постоянно пишу этот город.
— В Тель-Авив нужно влюбиться. Здесь есть безумно красивые места — недаром он внесен в список ЮНЕСКО как «белый город»! Только здесь сохранились дома в стиле баухаус. А улица Ротшильд для меня — как Живерни для Моне. Можно всю жизнь писать картины на тему этой улицы — она каждый раз другая! Или район Неве Цедек — первый район Тель-Авива… Здесь много очень красивых зданий, сейчас их реставрируют.
«Улица Ротшильд для меня — как Живерни для Моне!» — Алекс Левин
Для меня это город любви, город молодежи. Я хожу по его улицам, смотрю на прохожих и иногда не понимаю — это люди, которые сошли с моих картин, или люди, которые «зайдут» в мои картины…
Алекс Левин. Из серии «Симфония дождя». «Вивальди, 12 сонат для скрипки» (приводим и ссылку для прослушивания)
— Алекс, у вас есть большой цикл работ «Маски венецианского карнавала». Город-праздник, город-карнавал — не это ли объединяет для вас Венецию и Тель-Авив?
— Никогда об этом не думал. Хотя, наверное, вы правы. Тель-Авив — это город, который живет 24 часа в сутки. В нем масса энергии. Сплошной карнавал Тель-Авив невозможно не любить.
А в Венецию на карнавал я стараюсь ездить каждый год. Хожу, смотрю, фотографирую. А через некоторое время, — не сразу, — вдруг рождаются картины.
— Никогда об этом не думал. Хотя, наверное, вы правы. Тель-Авив — это город, который живет 24 часа в сутки. В нем масса энергии. Сплошной карнавал Тель-Авив невозможно не любить.
А в Венецию на карнавал я стараюсь ездить каждый год. Хожу, смотрю, фотографирую. А через некоторое время, — не сразу, — вдруг рождаются картины.
— Израиль, картины на темы иудаизма, вы пишите теплыми красками — возникает ощущение жара, который идет из середины картины. Вы специально добиваетесь такого эффекта?
— Да. Я люблю эти цвета. Коричневый, желтый, оранжевый, еще, пожалуй, красный — ими я заканчиваю свои картины. Мой учитель научил меня технике мастеров рембрандтовской эпохи. Когда картина высыхает, этими тремя — четырьмя цветами, нанесенными в несколько слоев, я даю ей заряд энергии. Так рождается рембрадтовский глубокий свет, исходящий от картины.
— Да. Я люблю эти цвета. Коричневый, желтый, оранжевый, еще, пожалуй, красный — ими я заканчиваю свои картины. Мой учитель научил меня технике мастеров рембрандтовской эпохи. Когда картина высыхает, этими тремя — четырьмя цветами, нанесенными в несколько слоев, я даю ей заряд энергии. Так рождается рембрадтовский глубокий свет, исходящий от картины.
Когда картина высыхает, этими тремя — четырьмя цветами, нанесенными в несколько слоев, я даю ей заряд энергии. Так рождается рембрадтовский глубокий свет, исходящий от картины.
— Банк «Мизрахи Тфахот» приобрел ваши работы «в поддержку инициативы Всемирного форума русскоязычного еврейства по продвижению искусства художников-репатриантов». Искусство репатриантов нуждается в особой поддержке?
— Я уже не считаю себя репатриантом. Я приехал в Израиль в 1990-м году в возрасте 15-ти лет. Я уже «сабра». Нынешним художникам-репатриантам уже не так нужна поддержка как «алие» времен Советского Союза. Но если кто-то готов помочь и продвигать их — это всегда похвально и очень приятно.
— Скажите, а может ли сейчас в Израиле художник заработать деньги только своим творчеством?
— Когда я говорю, что я художник, люди не очень понимают, чем я занимаюсь.
— Я уже не считаю себя репатриантом. Я приехал в Израиль в 1990-м году в возрасте 15-ти лет. Я уже «сабра». Нынешним художникам-репатриантам уже не так нужна поддержка как «алие» времен Советского Союза. Но если кто-то готов помочь и продвигать их — это всегда похвально и очень приятно.
— Скажите, а может ли сейчас в Израиле художник заработать деньги только своим творчеством?
— Когда я говорю, что я художник, люди не очень понимают, чем я занимаюсь.
- Моя семилетняя дочка говорит: «Папа, ты же не работаешь, ты же сидишь и рисуешь целыми днями»
— …Люди не понимают, что это работа, и работа непростая. Но если художник поставил перед собой цель и идет к ней — он может добиться успеха. Возможно, я — один из немногих художников Израиля, кто может себе позволить жить только за счет своего творчества. Та же ситуация и во всем мире. Нужно верить в то, что ты делаешь и писать не на потребу потенциальным покупателям, а то, что идет от сердца. Для меня главное — писать то, что я чувствую, что я вижу. Художник должен высказаться, тогда зритель почувствует заложенную в работе идею.
— Вы берете заказы, например, на портреты? Или живете только за счет продажи своих работ?
— Я не часто беру заказы, портреты почти не пишу. Это не основной заработок. В основном зарабатываю за счет продаж картин на выставках, в Facebook.
— Сколько в среднем стоят ваши картины?
— От 5 до 15−20 тысяч долларов — мои работы находятся где-то в средине ценовой линейки. Продаю принты с моих работ на холсте. Это стоит дешевле.
— Сколько работ в год продаете?
— Не знаю. У меня есть менеджер, который занимается продажами, ведет переписку с клиентами. Я получаю сотни писем со всего мира.
— Очевидно, достаточно много работ продается, чтобы менеджеру было выгодно с вами работать. Значит, художник в Израиле может прожить своим творчеством?
— Смотря как жить. Мне много не надо, у меня запросы средние.
— Но на поездки на венецианский карнавал хватает…
— Да. На это конечно, да — я очень рад тому, что могу получать удовольствие от своей «работы — хобби».
— Я не часто беру заказы, портреты почти не пишу. Это не основной заработок. В основном зарабатываю за счет продаж картин на выставках, в Facebook.
— Сколько в среднем стоят ваши картины?
— От 5 до 15−20 тысяч долларов — мои работы находятся где-то в средине ценовой линейки. Продаю принты с моих работ на холсте. Это стоит дешевле.
— Сколько работ в год продаете?
— Не знаю. У меня есть менеджер, который занимается продажами, ведет переписку с клиентами. Я получаю сотни писем со всего мира.
— Очевидно, достаточно много работ продается, чтобы менеджеру было выгодно с вами работать. Значит, художник в Израиле может прожить своим творчеством?
— Смотря как жить. Мне много не надо, у меня запросы средние.
— Но на поездки на венецианский карнавал хватает…
— Да. На это конечно, да — я очень рад тому, что могу получать удовольствие от своей «работы — хобби».
Алекс Левин. Из серии «Симфония дождя». «Вагнер. Полет Валькирий»
— Недавно вы начали новую серию работ — «Чудо Израиля». Расскажите о ней, пожалуйста.
— Эта серия сейчас у меня в разработке. Она требует длительной подготовки. Эту идею я вынашивал два года. Уже несколько лет я собираю старые газеты, сообщения в которых связаны с историей создания и существования Израиля. Моя новая серия задумана на основе газет 1948 — 1973 годов. Их очень трудно найти, а на ebay они стоят очень дорого — до тысячи долларов. Газеты я покупаю на развалах, некоторые мне присылают люди. Есть такие экземпляры, к которым страшно прикоснуться — он могут рассыпаться, приходится брать их пинцетом. У меня дома одна комната полностью занята этими газетами.
«Чудо Израиля» пишется на вырезках из этих старых газет. Я создаю коллаж из вырезок из газет, связанные с Израилем. По специальной технологии наклеиваю их на холст и поверх них пишу картину, тема которой связана с сообщениями в коллаже. Начал я с портрета Бен-Гуриона и сообщения в «Нью-Йорк Таймс» от 15 мая 1948 г. о создании государства Израиль. Мне важно было показать, кто стоял у истоков страны.
…Еще будут картины, связанные с Герцлем, Голдой Меир, Моше Даяном. А сверху — мое видение этих людей и фактов, с ними связанными. Планирую работы, посвященные похищению «Моссадом» нацистского военного преступника Адольфа Эйхмана, и суду над ним в 1961 году, расстрелу израильской сборной на Мюнхенской олимпиаде в 1972 году. В основном работы будут черно-белые, но иногда будут появляться другие цвета.
— Эта серия сейчас у меня в разработке. Она требует длительной подготовки. Эту идею я вынашивал два года. Уже несколько лет я собираю старые газеты, сообщения в которых связаны с историей создания и существования Израиля. Моя новая серия задумана на основе газет 1948 — 1973 годов. Их очень трудно найти, а на ebay они стоят очень дорого — до тысячи долларов. Газеты я покупаю на развалах, некоторые мне присылают люди. Есть такие экземпляры, к которым страшно прикоснуться — он могут рассыпаться, приходится брать их пинцетом. У меня дома одна комната полностью занята этими газетами.
«Чудо Израиля» пишется на вырезках из этих старых газет. Я создаю коллаж из вырезок из газет, связанные с Израилем. По специальной технологии наклеиваю их на холст и поверх них пишу картину, тема которой связана с сообщениями в коллаже. Начал я с портрета Бен-Гуриона и сообщения в «Нью-Йорк Таймс» от 15 мая 1948 г. о создании государства Израиль. Мне важно было показать, кто стоял у истоков страны.
…Еще будут картины, связанные с Герцлем, Голдой Меир, Моше Даяном. А сверху — мое видение этих людей и фактов, с ними связанными. Планирую работы, посвященные похищению «Моссадом» нацистского военного преступника Адольфа Эйхмана, и суду над ним в 1961 году, расстрелу израильской сборной на Мюнхенской олимпиаде в 1972 году. В основном работы будут черно-белые, но иногда будут появляться другие цвета.
Алекст Левин. Из серии «Чудо Израиля». «Битва за Голанские высоты была битвой между Сирийскими и Израильскими силами, которая началась во время праздника Йом-Кипур в 1973 году»
— Также я сейчас делаю серию из 12 сюрреалистических картин о времени и Холокосте
Алекс Левин. «Дорога в ад». Посвящается 6 миллионам евреев, убитых в Холокосте
Беседовала Инна Кац. Иллюстрации взяты с официального сайта художинка и с его страницы в фейсбуке
