Уравнение со всеми известными. В Киеве презентовали выставку-перформанс по мотивам бестселлера Сары Торнтон

«Лучшая Книга Года об искусстве по версии Guardian… рассказывает увлекательную историю не только о важнейших, известных и коммерчески успешных художниках современности, но и о тех, чьи имена не появляются на первых полосах газет, однако останутся в истории искусства…» — читаем аннотацию к изданию. Что ж, становится понятным и название перформанса, устроенного в честь презентации книги!

Современный художник — это медиазвезда или «непризнанный гений», чье лицо знают лишь в узком кругу? Когда речь заходит о них самих, украинские «артисты» уверены во втором. «Да кому мы тут нужны?» — говорят. Тем временем, не подозревая, что кое-кто спутал себя с Неуловимым Джо («Неуловимый — это потому, что меня никто не ловит, не нужный я никому»), поклонники порой готовы землю рыть, лишь бы побыть рядом с любимыми авторами. Известными и… неизвестными. Почему таланты и поклонники «не встретятся никак»?

Именно об этом мы размышляли, наблюдая столпотворение на открытии выставки-перформанса «Неизвестные» в киевском Институте проблем совриска. Посредством этой «коллективки» Фонд культурных инициатив Art Huss — влиятельное украинское издательство Art Huss, в очередной раз презентовало публике себя и свежеизданную книгу. «33 художников в трех актах» Сары Торнтон в переводе на украинский Александра Михеда, Юрия Мазура и Ирины Шуваловой впервые официально представили на Книжном Арсенале в апреле 2016 г.

Вместо скучной презентации издания и издательства директор Art Huss, меценат и культуртрегер Константин Кожемяка собрал 300 гостей, а место главного распорядителя, «тамады» и куратора уступил известной художнице и перформеру Алевтине Кахидзе.

— Основная миссия Фонда Art Huss, президентом которого я являюсь, состоит в налаживании связей между современным искусством и креативными индустриями. Поэтому не случайно в качестве партнеров на проект «Неизвестные» я пригласил ИПСМ, Школу визуальных коммуникаций, Ukraine Fashion Week, Культурный проект Наталии Жеваго, Киево-Могилянскую бизнес школу, Махно гэллери, и т. д., — рассказал нам г-н Кожемяка. — Три сотни гостей мы скурпулезно отбирали по подписке, тщательно отслеживая их профессиональную деятельность. Все они имеют отношение к креативным индустриям, а не, собственно, к современному искусству.
Проект «по мотивам» книги Сары Торнтон мы планируем показать еще, минимум, в трех городах-«миллионниках» Украины: в Харькове, Львове и Одессе. В каждом процентов на 70 в нем будут участвовать местные художники.

(Полностью интервью смотрите на видео).

- Провести перформанс мне предложил Константин Кожемяка, — рассказала «Артхиву» Алевтина Кахидзе. Перед началом акции она, заметно нервничая, «летала» по выставочному залу ИПСМ, проверяя, все ли готово. — Я как раз была в Ливерпуле, городе, где писала свою книгу арт-критик Сара Торнтон. Читала ли я ее? Хмм… Читали ли Торнтон художники-участники? Хмм… Легко ли все они согласились участвовать в «Неизвестных»? Нет, многие сначала отказывались. Трудно говорить о коллегах. Что означают столики, за которыми все будут разговаривать во время перформанса? Так это же, как в кафе или в пабе! А бумажки с именами участников — аналог табличек «Зарезервировано»…

(Полностью разговор смотрите на видео).

Для участия в перформансе «Неизвестные» г-жа Кахидзе (сокуратор — Александр Михед) пригласила 19 художников и одного искусствоведа, зав. отделом совриска Национального художественного музея Украины Оксану Баршинову. Всем предложили сесть за отдельные столики. И. общаться с любым желающим из публики, причем соблюдая два условия. Говорить «артистам» надо было не о себе, а о своих коллегах (специально для гостей и художников типографским способом были напечатаны шпаргалки, каждая содержала по пять вопросов. Но допускались и «свои» вопросы по теме). Во-вторых, время общения в формате speed dating ограничили ударом гонга (сигнал подавала Алевтина Кахидзе).

После гулкого «бумм!» диалог следовало прервать, и желающим предлагалось пересесть за другой столик, общаться с новым художником. Чтобы все могли отличить Художников от публики, их рассадили на черные «офисные» стулья, контрастирующие с «гостевыми» белыми. В общей сложности, перформанс продолжался около двух часов.

Первые минуты после первого «бумм!» гонга прошли нервно. Художники на черных стульях напряглись и сурово хмурились. Их интервьюеры волновались не меньше. Подсев к известному автору, Алексею Саю, «Артхив» тоже решил не экспериментировать и про художницу Зою Орлову расспросил у него по «шпаргалке». Сай отвечал с энтузиазмом — оказалось, коллеги дружат. А еще, Алексей явно обрадовался, узнав, что его собственные работы мы тоже знаем, ценим и даже, местами, любим. Вот тебе и «суперстар»…

(Полностью разговор смотрите на видео).

Гонг прогудел слишком быстро. Публика только-только начала адаптироваться к правилам. Пока другие стеснялись, мы без спешки заняли свободный стул возле другого известного художника и издателя журнала «Изобразительное искусство» Виктора Хоменко. С ним стали говорить не только «по шпаргалке»: речь шла о дизайнере и, «по совместительству», родной дочери Ясе Хоменко. А «от себя» вспомнили и про вторую знаменитую вторую дочку Виктора — «рэповку» Лесю Хоменко, одну из самых известных молодых украинских художниц.

Гонг ударил, когда мы перешли на личное: «Артхив» интересовался у Хоменко, каково это — быть отцом двух взрослых, знаменитых дочерей-коллег?..

(Полностью разговор смотрите на видео).

Задав, для затравки, знаменитому Илье Исупову вопрос про искусствоведа и куратора Оксану Баршинову, «Артхив» попытался выяснить: нужны ли в принципе, по его мнению, художнику — кураторы? И что Исупов думает про работу кураторов в Украине? Илья держался, как партизан на допросе. Сказать «нет» явно не позволяла вежливость. А «да» — опять-таки…вежливость.

(Полностью разговор смотрите на видео).

Анна Валиева, как выяснилось, — давняя приятельница украинского «лауреата» западных аукционов Михаила Деяка. У художницы мы уточнили, почему с коллегой у нее ассоциируется блюдце с масляной краской, и как Деяк стал любимым автором галереи «Мыстецька збирка».

(Полностью разговор смотрите на видео).

Дожидаться разговора с красавицей, умницей и просто хорошей художницей Илоной Сильваши нам пришлось довольно долго. Но оно того стоило. Говорили не только о художнике Сергее Захарченко (группа «Мурзилки»), но и об отце Илоны, знаменитом художнике Тиберии Сильваши, и, конечно, о выставках самой Илоны.

(Полностью разговор смотрите на видео).

Время перформанса шло. Привыкнув к правилам, участники постепенно перестали на них реагировать. Разговоры «по шпаргалке» превратились в просто задушевные беседы, а гонг мешал не больше мухи. Вокруг самых известных артистов гудела толпа (по размерам каждой группки «фанов» можно было четко понять, насколько знаменит тот или иной автор).

Последний ролик мы решили записать с Зоей Орловой — человеком, с разговора о котором «Неизвестные» для нас самих начинались. Но и нас проняла-таки общая атмосфера: вместо расспросов про Алевтину Кахидзе, неожиданно для себя, проговорили взахлеб до самого конца вечера. Про смысл искусства и свободу. Про то, возможен ли в творчестве компромисс. Про то, почему выставки Зои — редкость, и про ее «персоналку» «Веранды», прошедшую в Малой галерее Арсенала пару лет назад.

— Послушайте, я, конечно, дико извиняюсь… — прервала вдохновенный диалог очень раздосадованная дама. — Я специально сюда, на выставку, ехала, чтобы знакомиться с любимыми художниками. А теперь сижу, дождаться не могу, пока вы закончите!
-А я, ведь, список составила. Художников. И вопросы написала, — возмущенно, но и с просительными интонациями, окончательно застыдила нас девушка.
— Так, а почем, вы говорите, продаете свои работы? Я пишу, называйте цифры, — повернулась она к Орловой.
— Оборотная сторона славы! — засмеялись в очереди.

Да, стулья вокруг столика г-жи Орловой, как и вокруг любого из ее коллег-участников акции, ни секунды не пустовали. Это только сами художники в Украине, по наивности, считают, что они — вроде неуловимых Джо: никому не известны, не интересны и не нужны. Публика, к счастью, думает иначе.