Художественное объединение «Синий всадник» — одно из самых звездных и стремительных, дерзких и недолговечных в XX веке. Оно существовало всего 3 года (1911 — 1914). Сначала восторженным шепотом, а позже во весь голос, здесь заговорили о синтезе всех искусств и о беспредметных картинах, о ценности живописи сумасшедших и детей, о самодостаточности цвета и формы и о духовном содержании живописи. Здесь объединились уникальные универсальные художники, одинаково блестяще работающие кистью и пером. Здесь лучшие представители «нового искусства» писали революционный альманах «Синий всадник», не требуя гонораров и поощрений.
Василий Кандинский. Синий всадник (обложка альманаха).
Художники, создавшие «Синего всадника», в искусствоведческих учебниках все сплошь числятся немцами, хотя простой перечень имен и фамилий в этом факте совсем не убеждает. Все они, русские, швейцарцы и немцы, съезжались в Мюнхен, художественную Мекку начала XX века, чтобы сначала изучить основы живописи, а потом их навсегда изменить. Для каждого участника «Синего всадника» эти три года, один альманах и две выставки оказались по-разному знаковыми и важными. На портретах времен «Синего всадника» все они выглядели бы совсем по-разному.
Василий Кандинский
Блестящий юрист Кандинский увидел на выставке импрессионистов в России «Стог сена» Моне, отказался от профессорской должности и приехал в Мюнхен учиться живописи. Ему было больше 30 лет, он еще ничего не умел и совсем не был похож на художника.До и после «Синего всадника» Кандинский умудрился затеять и поучаствовать в нескольких грандиозных проектах в разных странах («Фаланга», Новое мюнхенское объединение художников, Свомас и Вхутемас, Баухауз). Он прожил 74 года — уникальная везучесть для художников его поколения. И «Синий всадник» был хоть и важной в его творческих поисках затеей, но далеко не единственной.
Вспоминая эти три года перед Первой мировой, Кандинский говорил: «Синий всадник — это мы двое, Франц Марк и я». Начиналось все с альманаха — увлеченные поисками связей между музыкой, театром и живописью, Кандинский и Марк задумали обозначить эти связи в новом авангардном журнале. Мечтали, что он будет выходить в Мюнхене, Париже и Москве. С названием тоже все оказалось просто: «Мы оба любили синий цвет. Я — всадников, а Марк — лошадей».
Идеей великого синтеза и «чистого» эмоционального искусства бредил именно Кандинский — это он написал книгу «О духовном в искусстве», это он мечтал вытащить русский лубок
и баварскую подстекольную живопись в один ряд с академическим искусством, это его картина «Импровизации» потрясла Франца Марка на выставке «Нового мюнхенского объединения художников». Наконец, это Кандинский первым в истории мировой живописи создал абстрактную картину. Он мог самозабвенно растить картошку и цветы в тихом городке Мурнау и с тем же азартом устраивать авангардные выставки в городе «философического искусства» Мюнхене.
Франц Марк
Франц Марк был тем единственным человеком в Баварии, который принял и понял выставку «Нового объединения художников» в 1910 году. Каждый вечер после закрытия галереи ее владелец очищал полотна от плевков, а юный художник Марк из тихой деревушки написал письмо Кандинскому, в котором восхищался смелостью и силой представленных на выставке работ.Тогда они не познакомились, это случится только год спустя. За это время с 1910 по 1911 Марк вполне уже нашел свой путь, успешно провел первую персональную выставку и обзавелся коллекционером-покровителем, который выплачивает художнику ежемесячное пособие в обмен на право первым покупать понравившиеся картины.
Вдохновленный идеями Кандинского о «синтетической книге», Марк становится вторым главным редактором будущего альманаха и пишет три небольших эссе, которые открывают журнал.
Волки (Балканская война)
1913, 70×140 см
Живопись Марка уникальна, не поддается никакой классификации и не вмещается в узкие термины. Художник, всю жизнь писавший животных как символ чистоты и гармонии, он не был в чистом виде ни анималистом, ни экспрессионистом. Он не смотрит на животных со стороны, а смотрит на мир их глазами, он не ищет надлома и напряжения в сюжетах, а тоскует по утерянной человеком гармонии и ищет «внутреннюю правду вещей».
Судьбы животных
1913, 196×226 см
Башня синих лошадей
1913, 130×200 см
«"Синий всадник» — это были мы двое: Франц Марк и я. Мой друг погиб, и мне одному не хотелось бы предпринимать что-либо", — сказал Кандинский в ответ на предложение одного из немецких издателей выпускать альманах уже в послевоенные годы. «Синий всадник» погиб вместе с Марком в страшном сражении под Верденом (см. биографию Марка).
Пауль Клее
Пауль Клее до «Синего всадника» как художник был совсем одинок и никем не признан, в том числе самим собой. Даже когда он окончил Мюнхенскую академию художеств, прочитал сотни книг о живописи и начал писать сам, Клее продолжал жить в тихой Швейцарии и работать в муниципальном оркестре. Живопись остается для него робкой мечтой и увлекательным экспериментом.Клее на протяжении всей жизни оказывался внутри очень мощных течений и идей, но всегда оставался уникальным художником, не подвергался никаким влияниям. Так было и в недолгую эпоху «Синего всадника» — переехав из Берна в Мюнхен, художник наконец-то попадает в окружение единомышленников. Здесь, в Мюнхене (а уже давно не в Париже), в эти годы бушует самая насыщенная художественная жизнь. Именно в Баварской столице лавина нового «чистого» искусства сносит рамки академической косности и стирает границы между временами и странами.
Пауль Клее и Василий Кандинский были однокурсниками еще в Мюнхенской академии художеств, потом участниками объединения «Синий всадник», а несколько лет спустя — преподавателями знаменитого Баухауза. Между занимательными беседами о судьбе современного искусства они любили музицировать вместе: Кандинский — на фортепиано, Клее — на скрипке.
Август Маке
У Августа Маке не оказалось времени для многочисленных проектов и художественных течений, он прожил всего 27 лет и погиб во время Первой мировой войны. И всю его недолгую творческую биографию можно смело разделить на «до Синего всадника» и «Синий всадник». «После Синего всадника» происходило уже без него.
В ранней юности он много путешествовал и делал зарисовки акварелью, карандашом, пастелью — как будто готовился долго и сладостно к будущему большому делу. Если бы Маке удалось прожить чуть больше и отвоевать у истории немного времени, он мог бы смело говорить о самостоятельном жанре — альбоме с зарисовками. За время «до Синего всадника» Маке создал их целых 78.
Все музейно ценное и продаваемое за миллионы на современных аукционах Маке написал именно в эпоху «Синего всадника».
Для «Синего всадника» самым ценным были даже не путешествия, эскизы и картины Маке, а его дружба с Францем Марком. Они были совсем разными — эмоциональный и вспыльчивый Маке и задумчивый и молчаливый Марк. Но работая вместе, переписываясь с нетерпением расставшихся влюбленных, они вдохновляли друг друга и находили в спорах собственное место в искусстве. Блестящие цитаты Франца Марка о цвете, форме и живописи — все они изъяты из переписки с Маке. Фреску «Рай» (на фото слева) в доме Макке они писали вместе, вероятно, переживая состояние близкое к райскому от совместного творчества.
«С его смертью внезапно надломился прекраснейший и смелый поворот немецкого художественного развития; никто не в состоянии его продолжить. …С его уходом гармония красок в немецком искусстве во многих его мелодиях должна потускнеть, звук стал приглушенным и сухим. Изо всех нас именно он дал цвету самое светлое и чистое звучание, столь же светлое и чистое, каким было все его существо» — Франц Марк написал некролог, посвященный другу. И через несколько лет погиб сам на той же войне.
Марианна Веревкина и другие
Возможно, не было бы никакого «Синего всадника», если бы не Марианна Веревкина. Ученица Репина, русская богатая наследница, художница, обладающая не только талантом, но и острым аналитическим и искусствоведческим умом и даром оратора. Это она приехала в немецкий городок Мурнау с ясным представлением о «чистом» эмоциональном искусстве, со своим безошибочно смелым и еще несвоевременным взглядом на творчество Ван Гога, Гогена, Мунка — и дни напролет обсуждала с Кандинским пути развития искусства, толковала самые новые и смелые картины новых художников. В своем «Розовом салоне» она принимала директоров немецких галерей и авангардных художников, русских танцоров и немецких композиторов. Веревкина стала самым убедительным проповедником нового искусства для немецких художников.
Осень
1907, 55×74 см
Марианна Веревкина и ее возлюбленный Алексей Явленский были коллегами Кандинского еще в «Новом объединении» и присоединились к «Синему всаднику» сразу же, когда началась работа над альманахом. При этом Веревкина так верила в исключительный дар Явленского, что на десяток лет оставила живопись и растила в нем гения.
Дом на горе
1912, 49×53 см
Если бы пришлось писать групповой портрет
участников художественного объединения «Синий всадник», там оказалось бы гораздо больше персонажей, чем эти пятеро. В выставках и в подготовке материалов в альманах участвовали еще Габриэль Мюнтер и Альфред Кубин, Генрих Кампендонк и Лионель Фейнингер. Но их фигуры пока не так тщательно прорисованы и ждут, когда у истории и коллекционеров появится для них немного вдохновения.
Заглавная иллюстрация: Франц Марк, «Святой Жюльен», 1913, акварель , гуашь , бронзовая пудра, бумага, Музей Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке.
Смотрите также: подборка с работами художников объединения «Синий всадник».
Заглавная иллюстрация: Франц Марк, «Святой Жюльен», 1913, акварель , гуашь , бронзовая пудра, бумага, Музей Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке.
Смотрите также: подборка с работами художников объединения «Синий всадник».
