войти
Войдите на сайт
Залогиньтесь, чтобы использовать максимум функций Артхива
Натюрморт. Раковина на черном мраморе
Анри Матисс • Живопись, 1940, 54×81 см
Описание картины «Натюрморт. Раковина на черном мраморе»
Картину «Раковина на черном мраморе» Матисс написал в 1940 году при очень непростых обстоятельствах. Нацисты оккупировали значительную часть Франции, и многие жители спасались бегством из Парижа, где начались бомбардировки. Художнику вместе со его тогдашней компаньонкой Лидией Делекторской удалось сесть на переполненный поезд до Бордо, а чуть позднее перебраться в Ниццу, там у Матиссов был дом с мастерской.
Вымотанный разводом с Амели и разделом имущества, незадолго до страшных событий Матисс планировал отправиться в Бразилию, чтобы немного отдохнуть среди колоритных пейзажей Южной Америки и поработать в обстановке, где в окружающей среде присутствует так много ярких красок, созвучных его палитре. Уже получив бразильскую визу, он так и не смог покинуть страну. «Я должен был выехать 8 июля, – писал художник своему сыну Пьеру. – Увидев все своими глазами, я отказался от поездки. Я чувствовал бы себя дезертиром. Если все, кто на что-то способен, удерут из Франции, то кто же останется?»
В Ницце Матисс держал в специальном вольере три сотни экзотических птиц, которые немного развеивали тревогу тех дней. Но когда к осени начались перебои с поставками продовольствия и товаров, пришлось начать постепенно распродавать пестрых питомцев. Специальный корм для них, который ранее привозили из Нидерландов, теперь был недоступен.
У художника начались перебои и с вдохновением, особенно при работе с неживой натурой. Ему было сложно сосредоточиться на цветах, фруктах или распахнутых окнах из-за постоянной тревоги о близких. «Я чувствую страх перед началом работы с предметами, одушевление которых должно исходить от меня, от моих собственных чувств, — писал Матисс Пьеру. – Поэтому я сговорился с местным агентством статистов кино, чтобы они мне присылали самых красивых девушек; если те мне не подходят, я даю им десять франков и отпускаю. Они удерживают меня среди моих цветов и фруктов, с которыми мне удается установить контакт, почти не отдавая себе в этом отчета… и все, что мне остается делать, — это ожидать вдохновения, которое не замедлит наступить».
Возможно, поэтому натюрморт «Раковина на черном мраморе» так разительно отличается от тех, что Матисс создавал прежде: сдержанный, не перегруженный орнаментом или деталями, отчетливо отдающий тревожным чувством. Он писал его долго, целых тридцать сеансов, «стремясь освободиться от всего лишнего», но в итоге остался очень доволен результатом, считая, что эта его работа — «самая выразительная с точки зрения колористического решения».
В 1952 году Матисс преподнес картину в дар Лидии Делекторской с формулировкой «в благодарность и в связи с двадцатилетием ее верной и преданной мне службы, внесшей такой вклад в мое творчество и так дополнившей его». Шесть лет спустя, уже после смерти художника, она подарила «Раковину на черном мраморе» Пушкинскому музею.
Автор: Наталья Азаренко
Вымотанный разводом с Амели и разделом имущества, незадолго до страшных событий Матисс планировал отправиться в Бразилию, чтобы немного отдохнуть среди колоритных пейзажей Южной Америки и поработать в обстановке, где в окружающей среде присутствует так много ярких красок, созвучных его палитре. Уже получив бразильскую визу, он так и не смог покинуть страну. «Я должен был выехать 8 июля, – писал художник своему сыну Пьеру. – Увидев все своими глазами, я отказался от поездки. Я чувствовал бы себя дезертиром. Если все, кто на что-то способен, удерут из Франции, то кто же останется?»
В Ницце Матисс держал в специальном вольере три сотни экзотических птиц, которые немного развеивали тревогу тех дней. Но когда к осени начались перебои с поставками продовольствия и товаров, пришлось начать постепенно распродавать пестрых питомцев. Специальный корм для них, который ранее привозили из Нидерландов, теперь был недоступен.
У художника начались перебои и с вдохновением, особенно при работе с неживой натурой. Ему было сложно сосредоточиться на цветах, фруктах или распахнутых окнах из-за постоянной тревоги о близких. «Я чувствую страх перед началом работы с предметами, одушевление которых должно исходить от меня, от моих собственных чувств, — писал Матисс Пьеру. – Поэтому я сговорился с местным агентством статистов кино, чтобы они мне присылали самых красивых девушек; если те мне не подходят, я даю им десять франков и отпускаю. Они удерживают меня среди моих цветов и фруктов, с которыми мне удается установить контакт, почти не отдавая себе в этом отчета… и все, что мне остается делать, — это ожидать вдохновения, которое не замедлит наступить».
Возможно, поэтому натюрморт «Раковина на черном мраморе» так разительно отличается от тех, что Матисс создавал прежде: сдержанный, не перегруженный орнаментом или деталями, отчетливо отдающий тревожным чувством. Он писал его долго, целых тридцать сеансов, «стремясь освободиться от всего лишнего», но в итоге остался очень доволен результатом, считая, что эта его работа — «самая выразительная с точки зрения колористического решения».
В 1952 году Матисс преподнес картину в дар Лидии Делекторской с формулировкой «в благодарность и в связи с двадцатилетием ее верной и преданной мне службы, внесшей такой вклад в мое творчество и так дополнившей его». Шесть лет спустя, уже после смерти художника, она подарила «Раковину на черном мраморе» Пушкинскому музею.
Автор: Наталья Азаренко
